Мы вошли не в центральный, а в левый боковой подъезд. Поднялись на четырнадцатый этаж. В длинных, широких холлах, покрытых плоским – по-древнеегипетски – рисунком паркета, ходившим ровными угловыми волнами, гнездились окладистые квадратные выемки дверей. Лакированные, темно-керамического цвета – словно лицевые стороны библиотечных ящиков. А в них, соответствуя всему: пирамиде здания, замершим плоским волнам паркета, разлитым по всем этажам, ар-деко колонн и ступенчатым панелям потолков – лежали в своих лже-гробницах лже-фараоны.
Перед лифтами – половички». Напротив – с подставками, похожими на секретер, впаяны в стены большие арочные театральные зеркала.
Возле одной двери, на стульях с подлокотниками, сторожевыми бульдогами сидели два Витиных охранника. Два огромных «зефирных человека» – мощные, запеленутые мумии – с детски-настырными, бульдожьими лицами. В каждом лице – по гамбургеру.
Узнав Лео, один из них, прожевывая массу мяса, односложно промычал в рацию. Дверной замок щелкнул изнутри, дверь открылась, мы вошли.
10.
Витина квартира выходила окнами не на Садовое, а на Красную Пресню.
Видимо, из соображений большей безопасности.
Квартира в этом случае не просматривалась с улицы – за отсутствием зданий подобной высоты.
Нас пригласили в боковую комнатку рядом с прихожей.
Здесь была спальня, кухня и место развлечения охраны.
Стояли пара кроватей, стол; и окно с ажурной, советской занавесочкой уходило в дробно застроенный простор.
Возле окна, мечтательно уткнувшись в угол, трехного растопырился небольшой телескоп.
В окно зеленой кольцевой проволочкой виднелся зоопарк. Мелкие, словно мушки в паутине, животные в клетках.
– Жираф и росомаха, – сказал внезапно появившийся в дверях охранник.
В полосатых трениках, плотном защитном пиджаке, вроде кителя, и в тапочках на зеленые носочки сорок пятого размера.
– По утрам видно, как их кормят. Во, – и он, вытянув шею, оторвал ото рта гамбургер, указав внешней стороной запястья куда-то вниз.
Мы не успели ничего увидать, потому что появился еще один – строгий и без еды – охранник, который повел нас к Вите.
Итак, перегруппированная троица – художники плюс «мадам Лалик» – поплыли вслед охране через узкий коридор по волнам неизменного паркета, который вторил звездчатому равнобедренному рисунку, венчавшему этот уголок московской вселенной.