«Приплыл писатель хренов, - пробубнил я про себя, выходя на
улицу. – Московская улица 107. – Прочитал я название дома, в
который меня закинула «лживая учёная морда». – Вечером ещё сюда
пожалую, может этот шкаф снова материализуется. Зараза! Ладно,
сейчас нужно решить три главных вопроса: куда я попал, в какой год
и где бы пожрать? Аппетит «как назло» разыгрался зверский».
- Привет мужики, - поздоровался с маленькими оборванцами,
которые во дворе перед домом зачем-то колотили большой палкой по
маленькому колышку. – Выпил вчера в поезде какой-то отравы, дали по
голове, теперь ничего не помню, куда попал, какой год, где я?
- Ну, ты дядя даешь, - усмехнулся самый бойкий мальчонка. – Кто
же с незнакомыми пьёт? В Люблино ты. А день сегодня? – Паренёк
вопросительно посмотрел на своих друзей.
- Воскресенье сегодня, 18-ое марта, 1951 год. Скоро начнётся
праздник на «Локомотиве», - захохотал другой более смышлёный
парнишка. – Вам, наверное, дядя, в милицию надо обратиться. Так она
сейчас вся там, на стадионе и будет. Если хотите, можете пойти с
нами.
За последнее предложение самый смышлёный паренёк получил
подзатыльник от самого бойкого товарища.
«18-го марта – это же день моего рождения! Кстати, в 2012 тоже
было воскресенье. А нужна ли мне милиция? - задумался я. – Примут
ещё за шпиона, посадят, мать твою. На дворе ведь 51-ый год – Сталин
ещё живой. Шпиономания цветёт и пахнет, за три колоска дают десять
лет без права переписки на лесоповале. Но праздник – это хорошо,
может хоть там покормят на халяву. И совсем не факт, что шкаф
сегодня в подъезде появится, и я вернусь обратно. Нужно как-то
социализироваться, или проще говоря, выживать».
- Спасибо парни! – Вымученно улыбнулся я. – В какой стороне
стадион ваш? Схожу, мало ли.
- Вот там за дом повернёте, и идите в противоположную сторону от
железной дороги, - показал смышлёный мальчонка. – А дальше всё сами
увидите.
«Чем же был знаменит 1951? – Думал я, шагая по тротуару, на
котором если отвлечься, можно было легко сломать ногу. – Война в
Корее, полёт ракеты Р-1 с бедными собачками внутри. Что же ещё?
Открытие центральной студии телевидения. Что мне это даёт? Нихрена
и ничего! А вдруг я обратно не вернусь? Как жить дальше? Вот так
влип».
- Б...ь! – Вскрикнул я, так как в следующее мгновение увидел
своё отражение в мутном стекле, дверей магазина. – Пи…ец. – Уже
тихо прошептал я, так как на меня смотрел молодой человек лет
двадцати с лишним, без мешков под глазами, без морщин, с копной
густых тёмно-русых волос, без залысин и седины.