Взвизгнув и подпрыгнув, Лили уставилась на Эджа. Судя по всему, она ударилась лицом. Эджу уже доводилось видеть разбитые губы, но не у маленькой девочки.
– Ты болван! – бросила она, пронзив его гневным взглядом.
Болван? Он уставился на нее. Болван? Похоже, маленькие девочки ругались не так, как все остальные.
– Ты болван. Это из-за тебя я упала.
– Ты…
Эдж собирался снова объяснить, что она могла упасть с более высокой ветки и он просто не смог бы ее подхватить, но кровь на ее лице заставила его замолчать.
Лили коснулась рукой губы, потом опустила пальцы и, увидев кровь, издала ужасающий вопль. И прежде чем Эдж успел встать, умчалась к своему дому.
Позже он замечал тонкий, как ниточка, шрам у ее рта. С возрастом шрам скрылся за яркостью губ, но Эдж всегда мог разглядеть его. Только теперь ее рот прятался за вуалью. И это его раздражало.
– Вашу гувернантку следовало тогда наказать, – заметил Эдж.
– Миссис Смит была милой, чудесной гувернанткой. В отличие от той, что пришла ей на смену. По-моему, я еще вполне сносно отделалась.
– Конечно. Вы не должны прятаться от меня. – Эдж многозначительно посмотрел на черную ткань.
– Я и не прячусь. Проявляю сдержанность, – повысила тон Лили.
– Тогда говорите тише. – Он придвинулся ближе и осторожно приподнял ткань вуали, удерживая ее между ними как завесу.
Он посмотрел на уже не прикрытый шрам на манящих губах, потом – в карие глаза и вдруг почувствовал себя юнцом – что было странно, ведь он никогда, даже в детстве, не ощущал ничего подобного.
– Почему вы здесь? – Эдж произнес это отчужденно, хотя в глубине души ждал, что Лили признается, как сильно хотела видеть его.
– Эдж, – строго произнесла она и запрокинула голову. Ткань выскользнула из его пальцев.
Лили обратилась к нему уменьшительным именем, которое его братья и кузены стали использовать после кончины старого герцога. Это было гораздо лучше, чем именоваться болваном.
– Я надеялась подловить вас в саду, чтобы перекинуться словечком, но… – осеклась она.
Нахмурившись, Эдж кивнул. Он не был на солнце с тех пор, как получил ожоги. Он едва мог двигаться, и ему было не до прогулок. Эдж отложил отъезд из города на лето, решив подождать перемен в своем состоянии. И подумал, что, если умрет, кто-нибудь другой позаботится о доставке его тела к фамильному склепу.