А мне нужно двадцать минут. Очередной пятничный половой акт будет экзотичнее всех предыдущих. Мария, затылок которой я разглядываю в данный момент, приняла оксибутират натрия и теперь постоянно твердит мне: "Приручи суку". Мышцы на её спине кажутся высеченными из дерева.
Во времена Александра Македонского греки любили белокурые волосы так же, как и мы сейчас. Мужчины и женщины отбеливали волосы различными водными и травяными настоями. Наносили на волосы лимонный сок и втирали в них пепел, затем терпеливо сидели под палящим средиземноморским солнцем, чтобы обрести вожделенное сходство с единственной блондинкой греческого пантеона – Афродитой.
Бутират стимулирует выброс гормона роста. Ещё в восьмидесятых он продавался без рецепта, и приобретали его в основном культуристы из-за способности вещества уменьшать количество жира и подспудно наращивать мышечную массу. И, конечно же, побочный эффект в виде эйфории не остался незамеченным.
Я вытащил ремень и обвил им шею моей новоиспеченной партнёрши. Сегодня повезёт мне.
Приручи суку.
Взвизги Марии перемешиваются со словами пастора Троя: "Если подуешь на искру, она разгорится, а если плюнешь на неё – угаснет: то и другое выходит из уст твоих".
Из уст потаскухи, стоящей предо мной на четвереньках, выходит всё та же словесная комбинация. Не суждено ей разжечь пламя или же убить его при рождении. Ни создать, ни разрушить. Беспомощная совокупность аминокислот.
Венецианки наносили на волосы кислое молоко и, пропустив их через отверстия специальной шляпы, подставляли лучам знакомой звезды.
Я представляю, как выглядит Каталина, проецируя её образ на внешность Дэла. Темные локоны, острые скулы. Слегка вздернутый нос, длинные ресницы, заостренные и приподнятые уголки глаз.
Скорее всего, она очень и очень худая. Ее брат упоминал об отсутствии аппетита. Судя по тому, что случилось с их родителями, что-либо жареное Каталина есть не станет. Думаю, её за это никто не осудит.
Я не знаю, чем руководствуется Дэл, нанимая меня в качестве любовника его родной сестры. Даже если она заговорит, ничего не изменится. Задумка остается непонятой. Бессмысленной.
Александр Грэхем Белл, изобретатель телефона, ни разу не позвонил своим маме и жене: они обе были глухими. Вспомнилось.