Я знал, она тайно страдает из-за моего увольнения из органов. И как могла, старалась поддерживать меня, заявляя, дескать, все у меня будет хорошо. Вера знала, как я люблю оперативную работу.
Теперь я работал в новом качестве – охранником, продолжая тосковать о прежней оперативной службе. Несмотря на увольнение из Органов, я так и не оставил мысли раскрыть преступление, поразившее меня особой жестокостью, и данной клятве погибшему, мысленно выстраивая одну гипотезу за другой по его раскрытию. Ведь дело по убийству Ольшанского так и осталось «висяком», перейдя в разряд безнадежных.
Шло время, и я уже «ходил» в начальниках отделения охранной службы. Теперь другие отчитывались передо мной. Конечно, возросла и ответственность. Однако я не возгордился «постом». Нередко сам, если требовалось, заменял отсутствующих охранников. Для меня это в порядке вещей.
Все вроде хорошо, как в той песне: «Все хорошо, прекрасная Маркиза, все хорошо, все хорошо». Оставалось плохим лишь одно. По-прежнему продолжала занозой торчать во мне мысль о погибшем Ольшанском, с его насмешливыми глазами, с той, его фотографии.
Иногда он даже снится мне, но всегда живым. И проснувшись, я радовался такому сну.
***
Через месяц мне исполняется 25, а я словно та бабка из сказки, у разбитого корыта. А ведь все могло быть иначе, кабы не чрезмерное увлечение дедукцией Шерлока Холмса. В свое время я зачитывался Конан Дойлем, и его Шерлок Холмс стал для меня эталоном сыскаря. Именно его методами, как мне тогда казалось, я усердно работал, что впоследствии и стало крахом моей карьеры.
Все вроде в моей жизни складывалось нормально. Окончив девять классов, поступил в техникум на механическое отделение. По окончании год проработал в местной мастерской по ремонту машин. Затем армия, а после нее – ментовка.
Оперативная служба сразу меня увлекла, она давала неограниченный простор мыслительной фантазии. Только тот, кто не знаком с нею, может утверждать обратное.
По истечении установленного срока службы оперативником и, учебы в школе милиции получил погоны лейтенанта. Однако мои методы поисковой деятельности не нравились начальнику нашего Управления. Тоже мне сыщик, со злой иронией уничтожал он меня. Твое дело растопырить уши, и слушать, что говорят старшие и отвечать: так точно! Короче, я не пришелся начальству по нраву, вернее одному, и меня выперли.