– Ах, вот ты где, негодник! – девочка подняла бедного страдальца на руки и, повернувшись к нам, вежливо спросила, – можно я с вами под козырьком посижу, пока мама не вернется?
– А где твоя мама? – спросил я, усаживая ее на скамейку.
– К немецкому дяденьке пошла. За конфетками. А мне велела на лавочке под козырьком сидеть. Я всегда здесь сижу.
– За конфетками?
– И шоколадками тоже, – подтвердила она.
– Как же тебя мать одну оставляет? – недовольно пробурчал Генка.
– Я не одна. Дядя Петя за мной смотрит. Сапожник. Только его почему-то сегодня нет… и будка заперта…
– А этот дяденька, к которому твоя мама пошла, – он военный? – переглянувшись с друзьями, осторожно спросил я.
– Нет. Доктор. В гошпитале работает, – крепко прижимая продрогшего котенка к себе, с готовностью ответила девочка, – он там всяких раненых лечит, а мама ему помогает.
– Твоя мама знает немецкий? – заинтересовался Женька. – Как они между собой разговаривают?
– Моя мама все знает. Она умная и красивая, – гордо, с детской непоколебимой уверенностью заявила малышка, – а доктор по-русски говорит.
Значит, не к гестаповцу пошла. Хотя, и так понятно. Им с местными женщинами путаться строго-настрого запрещено. «Ферботен», – на их, собачьем. Поэтому и бордель с арийскими девицами учредили. Женька говорил, немцам даже специальные талончики выдают. На посещение. Скидка в три рейхсмарки.
– А как котенка зовут? – полюбопытствовал Женька.
– Котёнок, – хитро улыбаясь, ответила девочка.
– Что? И даже имени у него нет?
– Есть, – проболталась она, – но сказать не могу. Мама не разрешает.
– А если так? – Женька вытащил из кармана жестяную коробочку с леденцами, открыл ее и протянул малышке.
– Нет! – помотала головой она.
– Скажешь, как его зовут – всю коробку отдам!
Искоса взглянув на полную леденцов бонбоньерку, девочка, сдвинув брови, насупилась, крепче прижала котенка к себе и в замешательстве несколько раз передернула плечиками, будто бы убеждая саму себя ни за что не выдавать настоящее имя своего маленького друга. Разноцветные сладости, посыпанные белыми крупинками сахара, соблазнительно выглядывали из коробки, явно разжигая в малышке невыносимое желание поскорее ими овладеть. Взглянув на хитро улыбающегося Женьку, она беспокойно заерзала на скамейке и, наконец, не выдержав, сдалась: