— У меня становится тепло на сердце от того, что я вижу перед
собой. По-настоящему достойных людей! — Терпеливо дождавшись, пока
голоса стихнут, а их обладатели успокоятся, эльфийская жрица
заговорила вновь: — Я рада, что вы откликнулись на мой зов и не
дрогнули в час нужды. Нам с вами предстоит, не побоюсь это сказать,
совершить настоящий подвиг. И перед тем, как мы перейдем к более
детальному обсуждению, я хотела бы, чтобы некоторые из вас, чьи
имена я назову, вышли вперед. Клаус Левентин.
— …Я? — Щуплый мужчина в длинной мантии ученого неуверенно
посмотрел на жрицу. Муж Клаудии и хороший человек, обладающий
острым умом и чистой душой. Селестина была уверена в нем.
Помявшись пару секунд, мужчина все же пересилил робость и
маленькими шажками засеменил к подножию трибуны, тихонечко
приткнувшись рядом со своей женой, что одарила его ободряющей
улыбкой и легонько кивнула, отчего тот резко приобрел немного
больше уверенности и даже расправил плечи.
Следом прозвучала еще одно имя, а потом и еще. Всего двадцать
восемь человек отделились от основной массы людей, разделив
посетителей тронного зала на две неравные половины. Слишком
неравные, ведь больше сотни остались стоять на своих местах. И все
они были предателями.
Среди большой группы начали гулять шепотки. Люди были не уверены
в том, что происходит, а те, кто был поумнее, начали что-то
подозревать и, как бы невзначай, пробираться в сторону одного из
выходов.
— Моя богиня, позвольте спросить, — задал вопрос один из
вызванных. Седоволосый мужчина. Его возраст уже перевалил за пятый
десяток, однако телосложение все еще оставалось крепким. В прошлом
он был воином — не особо прославленным, но умелым — и смог мечом
заработать себе и своим детям наследуемый титул и неплохой замок в
придачу. Как и другие, чьи имена прозвучали, он вел строго
аскетический образ жизни и не был уличен ни в каких недостойных
поступках. Настоящий воин из числа тех, кто очень понадобится в
будущем. — Чего нам стоит ожидать?
— Не беспокойтесь, сир. К вам у меня нет претензий, — посмотрев
мужчине в глаза, ответила Селестина, а затем подняла взгляд на
толпу и повысила голос: — В отличие от вас!
Гости из числа тех, кто не был приглашен к трибуне, резко
замолкли. Все как один уставившись на женщину.
— Что это значит?! — возмущенно выкрикнул кто-то из них, и его
тут же поддержали другие.