Собака Сильва, на рынке приобретённая отцом ещё в щенках, проявляла незаурядную охотничью способность и сообразительность. Отец её за это любил и лелеял, а иной раз, крепко набравшись, (что бы не было дома скандала) шел к Сильве и даже с ней разговаривал, изливал ей свою обиженную обнаженную душу (как казалось отцу), со всеми её секретами, про себя думая, что собака всё понимает, да только сказать ничего не может, что говорят, свойственно всем собакам без исключения. (В чем отец – ошибался). Сильва же была не просто умной, она была очень умной собакой. Она понимала отца, и, выражая всяческие знаки внимания, норовила поставить передние лапы ему на грудь и непременно лизнуть в нос.
Заслышав разговоры о рыбалке или охоте, вся оживала и её застоявшаяся собачья душа тут же рвалась на охоту или рыбалку. Сильва скулила и подвывала, показывая всем своим видом, что ей уже совсем невтерпеж, что она готова сию же секунду собраться и поехать в лес или на речку. И что ей, уже осточертело сидеть здесь на проклятой цепи и без толку лаять на всяких там дворовых котов и ворон, что пора, мол, заняться своим прямым охотничьим и собачьим делом, загонять белку и приносить из воды подстреленных уток. Впрочем, Сильва почему-то не всегда их сразу отдавала отцу или же Голдукевичу. Она слушала и понимала только голос отца и ни чей более, особенно, когда «батяня» заворачивал на неё наикрепчайшим сибирским матом.
Как-то отца с Голдувевичем забросили на моторной лодке вверх по Оке в Саяны, где последние сразу же упились и уснули, не успев даже поставить палатку, а Сильва не спала, она трудилась всю ночь, закапывая из съестного всё, что можно было ей закопать, закопав всё, она улеглась спать только под утро. Забрать рыбаков договорились только через неделю, так что всю эту неделю отец с Голдукеевичем ходили за собаней, и как на посту дежурили возле неё круглые сутки, выслеживая, куда и чего она закопала, что бы отобрать и поесть то, что она выкопает, каждый раз уговаривая показать, где спрятана провизия. Сработал видать собачий инстинкт, всё закапывать про запас, уж, что тут поделаешь…
На майские праздники Голдукевич как-то в изрядном подпитии случайно забрёл к отцу. Отец был занят тем, что готовил на летней кухне зловонное варево из говяжьих хвостов.