Кликнула глашатая.
– Спеши на площадь. Денно и нощно вещай следующее:
«Новгородцы, вооружайтесь, кто чем может. Провиант достойный копите. Иоанн уже спешит к великому граду нашему с войском своим. Не дайте ворогу застать себя врасплох».
***
Новгород притих. Смолки многочисленные гуляния. Пусто было в кабаках русских и в тавернах, купцами заморскими открытых. Гнетущая тишина поселилась на улицам великого града. Гул человеческих голосов не был слышен даже на причалах и пристанях. Только кузнецы продолжали делать своё нужное дело, да пекари не отходили от печей своих жарких, хлеба заготавливая впрок. В многочисленных церквах и храмах, не запиравших свои двери на ночь с утра до глубокой ночи, шли бесчисленные службы. Духовные люди перестали снимать свои ризы. Перед образами святых не оставалось места для свечей. То с одного конца города, то с другого ветер доносил обрывки нескончаемых молебных песнопений.
– Матушка, к тебе гонец от круля Казимира. Велишь принять?
Марфа отошла от окна, еле заметным движением смахнула с лица слезу, молвила: «Зови, коль приехал».
Разодетый в пух и прах гонец польского короля, склонившись в почтенном поклоне, протянул Марфе свиток.
Посадница, подойдя к окну, мельком взглянула на послание.
Служка, тихо сидящий в углу комнаты, опустил отточенное перо в чернильницу и достал чистый лист бумаги.
– На словах Казимиру польскому передай. Неча нынче бумагу марать. Всяка вещь свою цену имеет. Так вот, скажи ясновельможному крулю:
«Лучше погибнуть от руки Иоанновой, нежели спастись от вашей». Всё. Более мне сказать нечего.
Она повернулась к окну, всем своим видом показывая, что более иноземного гонца не задерживает.
Внизу на площади строились в походные колонны ратники.
Потянулись тягостные дни. Посадница велела храмы города на ночь по-прежнему не затворять и беспрестанно служить молебны во имя победы войска новгородского. Марфа без устали ходила по мастерским, лично проверяя работу ремесленных цехов, при этом была всегда весела и уверенна. Дочь Ксения ни на шаг не отступала от матери, повсюду следуя за ней.
От Мирослава гонцы доставляли короткие весточки. Потом их заменили устные сообщения: «Сражаемся!» «Воюем!» «Тяжело очень!»
***
Сердце Марфы болело нещадно. Она предчувствовала страшную беду. Более уже не ходила по городу. Сиднем сидела в своих палатах. Наконец её позвали на площадь.