«Квадратный трехчлен – пожалуй, лу…», – чем заканчивалась фраза, никто так и не узнал, потому что в класс вошла Нина Владимировна. У Лёши всё всегда было как-то так, нескладно: и внешний вид, и дела, и озорство, и, наверное, даже его мысли. Конечно же, вызовом родителей в тот раз дело не ограничилось, началась настоящая травля Портнова: у него ухудшились оценки, Лешу перестали отпускать в бассейн на соревнования. А после классного собрания на тему «Почему Алексею Портнову не место в нашем коллективе» Лёшины родители забрали документы из школы.
Вот и сейчас все с некоторым опасением ждали, во что выльется праведный гнев Нины Владимировны. Но в этот раз, слава богу, гнев благополучно сменился милостью:
– Чтобы сегодня же вычистил до блеска «Пионерскую»! Ты понял меня, Леонов?!
Дима упрямо молчал. «Не по годам развитый ум и ослиное упрямство – вот главные отличительные черты моего сына, – говаривала Димина мама во время семейных застолий, – и то, и другое может ему как помочь, так и навредить в жизни».
– Завтра я всё проверю! – сказала Нина Владимировна и удалилась, прямая, как жердь.
Честно говоря, ей не было никакого дела до пионерских галстуков вообще и до Диминого галстука в частности. Супруг Нины Владимировны лежал дома в предынфарктном состоянии, денег до получения отпускных оставалось пять рублей с копейками, а в холодильнике был только холод и морская консервированная капуста. Просто директор школы, суровая женщина сталинской закалки, всех держала в ежовых рукавицах – и учеников, и учителей. Расслабляться было никак нельзя, вмиг доложат обо всем доброжелатели, а уж испортить жизнь простому учителю, даже и завучу, директор школы мог вполне. Но Дима и остальные дети этих тонкостей взрослой жизни, естественно, не знали и не представляли, а потому продолжали трепетать, как нежные лани во время королевской охоты в европейском лесу.
Строем, но уже без речёвки, «Энтузиасты» продолжили свое возвращение с уборки. На школьном крыльце им встретился ещё один педагог, Сергей Петрович, учитель английского языка. Дети поздоровались с ним нестройным хором.
– Вись! Вись! – одновременно послышались крики из строя.
Сергей Петрович как-то неловко улыбнулся, махнул рукой, и отправился дальше по своим делам. Он немного горбился и пришаркивал ногами, несмотря на то, что вроде бы был спортивным человеком: с удовольствием бегал, плавал в бассейне, играл в футбол со старшеклассниками. Серый костюм Сергея Петровича уже давно следовало отдать в химчистку, а не менее серые туфли, бывшие когда-то черными, и обувью-то можно было назвать с большой натяжкой.