- Обвиняю, - заворчал я. – Себя, дурака.
Участковый, как мне показалось, глянул на меня уважительно, и
легонько хлопнул по плечу. Знал ли он характер раны, были ли у него
подозрения – об этом история умалчивает.
Милиционеры вышли, а медики, похлопотав еще немного, отпустили
меня домой.
"Крику будет…"
Вторник, 4 сентября. Утро
Липовцы, улица Ушинского
- Ты… это… - Адамадзе не знал, как себя вести, и через силу
выдавливал слова. – Спасибо, что по-пацански, а то… У меня уже три
привода. Узнают если… про всё, точно в колонию упекут…
И тут на него шипящей ракетой налетела Алла.
- Ты что, вообще сдурел? – ее неожиданно тихий голос звенел от
напряжения. – Живого человека резать?!
- Да не хотел я! – отчаянно заорал Василий. – Я попугать только!
А там скользко, я и… Ну, случайно! Клянусь!
- Аллочка, он действительно попугать хотел, - заговорил я
примирительно. – Это же видно было. Просто там глина, как мыло! Он
и поскользнулся. И у меня, как назло, нога, будто по льду! Вася
просто рукой махнул, чтобы не шлепнуться, а тут я! Вот и…
Комова мило покраснела, и заморгала.
- Очень больно? – вытолкнула она.
- Да не болит уже, так только… Пройдет.
Грянул звонок, и тут же в дверях показалась Анна Михайловна –
она вела русский и литературу.
- Скопин! Почему ты в школе?
- Так… это… - я развел руки, словно пародируя Адамадзе. –
Жив-здоров! А на перевязку после уроков. Успеваю.
- Ну-у… Ладно! – смилостивилась классная. – Тема сегодняшнего
урока – «Слово о полку Игореве»…
Я не слушал, а больше посматривал вокруг, изучал одноклассников,
косясь и подглядывая. Было понятно, что вчерашние события переломят
ситуацию, но сильно ли? Надолго ли?
А сегодня меня порой смех разбирал. Мальчиши сидели
тихонечко-тихонечко, смиренно снося презрение и сдержанный гнев
школьных подруг. Стоило мне войти в класс, как девчонки окружили
меня, угнетая лаской и жалостью. У них даже некая гордость за меня
пробивалась – вот, дескать, не побоялся богатырь перчатку швырнуть
басурманам окаянным!
И хоть бы кто из одноклассников бровку нахмурил или губку поджал
– смирно сидели, как оплеванные! И только глаза поблескивали
влажной мольбою, чтоб не навсегда нынешняя опала…
- …Жанр и поэтический язык «Слова», как художественное отражение
жизни народа, служит подтверждением самобытного характера и
высокого уровня культуры Древней Руси…