Да, бестолковый дар, хоть и редкий. Не слышал прежде про таких
видящих даже. Уж лучше бы Бездна подкинула мне год-другой. За
пройденное испытание получить кусок лишней жизни – обычное дело.
Оно-то всего в двух местах и даётся – либо Бездна подкинет, либо с
убитого зверя возьмёшь. Если в норы народ лезет в первую очередь за
чудесной способностью, то на охоту, на настоящую охоту, а не такую,
как я хожу за тритонами ради их склизкого мяса, которое только
через силу и жрать, идут за годами.
Ну и за долями троероста конечно. Хотя, жизнь свою продлить всё
же более ценно. Будет жизнь, будет время на рост. Из Предземья на
Землю уплыть всякий хочет. Это здесь у нас старость на пятьдесят
первом году начинается, а на Земле этот срок вдвое больше. Детям
тамошним везёт с первого дня – у них сто годов есть по праву
рождения. Старость только на сто первом придёт, и откладывать её
ещё целый век можно будет. У нас снова же дели пополам. Пятьдесят –
твои сразу, ещё столько же можешь прибавить. Потом всё – увядание,
смерть.
Вот только Единый на то и зовётся в одной из своих ипостасей
Спасителем, что каждому шанс дал жить вечно. Добавь к своей
полусотне в отмер ещё столько же – и путь дальше открыт. Барьер,
что наш пояс от Земли отделяет, пропустит тебя. Возьмёшь двести по
сумме годов – здравствуй, Твердь. И так аж до самой Вершины, где
уже и до Сердца с бессмертием шаг. Но то уж легенды, а вот Земля
точно есть. Оттуда к нам люди бывает заглядывают. Не видел таких
сам, но слышал. Вон, те же корабли знаменитые, каким любой зверь
морской нипочём, с Земли же приходят за теми, кто во второй пояс
готов отправляться. Корабли-то, те точно не сказка.
Пока размышлял, не заметил, как Вея уснула. Сопит, прислонившись
к печи. Осторожно, чтобы не разбудить, поднял с её ног голову и
тихо отполз. Сейчас чурку подкину, чтоб тлела полночи, и тоже на
боковую. С ранья за работу.
Но стоило мне сунуть руку в поленницу, как с улицы прилетел шум
– кто-то быстро шагал к нашей хате. Миг – и под громкий стук в
дверь проорали:
– Отворяй!
Малышня завозилась на шкурах. Марга у себя на печи престала
храпеть и что-то хрипло пробурчала спросонья. Вея вскинулась,
начала подниматься. Я же был уже возле двери. Мы в деревне –
бесправнее нету. Всякий может вломиться. И попробуй не отворить –
войдут силой.