– Покажи.
Гнев в выпученных глазах бурлит по-прежнему. Только риск
потерять бобы вахна и сдерживает. Паршивый он лицедей. Всё видно по
роже.
– Вот, – открываю я ладонь.
Нас разделяет несколько саженей. Едва ли Вахну хватит зоркости
оттуда сосчитать бобы.
– Все шесть на землю – и вали!
Вот и приплыли… Меня внаглую грабят. Раз так, сомнений больше
нет – решил убить. Ведь отпусти меня после такого, и Такер точно
воплотит угрозы в жизнь. Совсем страх потерял от гнева. И разум
тоже. Придётся подсказать.
– Если я не вернусь, Такер обо всём догадается.
На самострел, лежащий в шаге, справа от меня, нельзя даже
коситься. От Вахна он сейчас прикрыт стволом сосны. Моя
единственная надежда. Если не отобьюсь словами…
– Чё? – взлетают вверх брови Вахна. – Совсем сдурел, крысёныш?
Марать об тебя руки…
Вот только сморщенная рожа выдаёт враньё. Здоровый лоб, а брешет
хуже мелкой Фоки.
– Бобы за обман, туша в счёт долга. И на этом расходимся. Клади
давай! Сожрёшь – точно прикончу!
Всё. Последняя надежда осталась. Старик говорил, что он
трус.
– Три боба, – выдавливаю через сжатые зубы. – Бросаю тебе, и ты
убираешься. Иначе Такер идёт к Хвану. А я к Глуму. Понял?
Ватажника упомянул по наитию. Какие бы не были за Вахном
повинности, Глум в том не замешан уж точно. Не тот он человек,
чтобы с такой мразью, как Вахн тёмные дела проворачивать. Пусть
думает волосатый, что и я его тайну знаю. Теперь терять нечего.
– К Хвану? К Глуму? А что сразу не в град?
Кривой оскал перекашивает волосатую рожу.
– Пугать меня вздумал, крысёныш?! В последний раз предлагаю:
бобы на землю – и сваливай! Иначе…
Вахн вновь наклоняет копьё в мою сторону. На морде гнев уступает
часть места самодовольству. А страха там нет ни капли. Но почему?!
Такер же…
И тут ко мне приходит прозрение.
Нет! Неужели… Не может быть! Нет!
– Пошёл вон!
Теперь гнев уже распирает меня.
– Чё?! Чё ты сказал, мелкий крыс?! На землю бобы! Быстро!
– Нет!
Исход ясен. Рука с бобами ко рту. Мне нужны силы. Есть все
смысла нет. Что один, что десяток бобов – результат одинаков.
Вернуть таким образом силы возможно лишь раз в сутки. Глотаю один,
остальные роняю под ноги. Теперь руки свободны.
– Ах ты тварь! – ревёт Вахн, бросаясь вперёд.
Он не понял, что я съел лишь один. Больше вольника ничего не
сдерживает. В горящих ненавистью глазах мой приговор.