— Мне жаль, что я нарушила правила, — от бессилия на глаза
наворачиваются слезы. — Позвольте отдать ключ! Клянусь, я уйду, и никто не
узнает о клубе!
Напрасно я взываю к состраданию — Рид не слышит мольбу.
— Я рассчитываю, что ты останешься надолго, — выдыхает он в
ямочку под затылком, от чего по телу проносится жар.
Щетина едва ощутимо царапает шею — Рид прижимается сильнее.
— Пожалуйста… не трогайте меня, — я изгибаюсь до покалывания
в позвонках в очередной — заведомо неудачной — попытке освободиться.
Похолодевшие ладони беспомощно скользят по черному стеклу.
— Разве тебе не нравится? — Рид кусает меня за шею, от чего
крошечные волоски становятся дыбом.
— Нет! — поспешный ответ не совпадает с реакцией тела.
Сердце бешено колотится, выдавая возбуждение.
Неправильное, неестественное… и бесконтрольное — как бы я его
ни отрицала.
Его тело так близко, в таком тесном контакте с моим, что он
наверняка слышит мой трусливый пульс.
— Давай проверим, Кэтрин, — шепчет Рид, оттягивая в сторону
тонкую ткань трусиков. — И если ты не возбуждена — я тебя отпущу.
— Нет… — в отчаянии я стискиваю бедра еще сильнее.
Но слишком поздно — его рука касается влажных складок.
— Лгунья, — Рид проскальзывает в меня двумя пальцами, а
третьим задевает клитор.
Распаляя, проводит по нему еще раз. И еще.
Я закусываю губу, чтобы не застонать. От дерзких и настойчивых
поглаживаний меня пробивает дрожь.
Так не должно быть! Я не верю в предательство
тела — этот сюжет реален разве что для
дамских романов. Если мозг против, значит, не должно быть и физиологического
отклика… но это происходит. Я реагирую на каждое чертово касание.
— Признай, тебе нравится, — Рид добавляет темп размеренным
движениям, и я непроизвольно раздвигаю ноги.
Его пальцы проникают глубже, выталкивая из моего горла новый
всхлип:
— Нет, — упрямо отрицаю я.
Но только словами. Пластичное как воск тело подчиняется, подстраиваясь
под ритм умелой руки. Отзывается — против всех доводов!
— Тогда я вынужден доказать, — с ехидным смешком Рид усиливает
нажим на клитор.
Охнув, я запрокидываю голову на его плечо.
Нарастающее напряжение сворачивается тугим узлом внизу живота
и тянет — ноюще, томительно… и сладко.
— Признай, лгунья-Китти.
От звука его голоса воображение рождает немыслимые картины, и
в каждой я веду себя как сорвавшаяся нимфоманка.