Одноимённая серия книг Дракону нравилась
больше. В отличие от фильма, она закончилась очень логично: агент
ФБР присоединился к маньяку, перейдя от сублимации к действиям. Ещё
одна трансформация… Конечно, настолько правдивый сценарий никто на
экран не пустил.
Дракон встречал на «заброшках» личинку
дракона, лет десяти. Она поджигала собак и тушила их струйкой
мочи.
Дракон говорил:
—
Это классика!
Его
часто ругали читатели из-за того, что придуманные драконы были
классическими. В то, что бывает «не классика», Дракон даже не верил
— мы ведь живём в причинно-следственном мире. Он и сам был, как из
учебника…
Какая семья воспитает маньяка? Без сомнения,
обычная!
Отец
Дракона был самый обычный мужчина, классический. Он обожал красивых
девчонок, а встретив лучшую, совершенно на ней помешался. Но эта
лучшая девушка — мама Дракона — была тоже самой обычной,
классической. После рождения детей она помешалась на них. Мужчина
стал нужен ей лишь как добытчик. Тот с этой участью смириться не
смог и отправился по классическому мужскому пути — начал бухать и
ходить в рестораны.
Всё
ничего, обычное дело. Вот только замены для лучшей в мире девчонки
он не нашёл. А та холодела к нему с каждым днём. Дело кончилось
алкогольной манией ревности, поисками любовников в пудреницах и
психбольницей.
Если
любит один, а другой не совсем, всё закончится плохо.
Отец
Дракона возненавидел и сына, и дочь — за то, что они отобрали жену.
Отец перенёс на сына собственные желания и принялся бороться за
самку. Всё в мире устроено примитивно. Особенно — недалёкие люди,
которых в нём большинство.
Дракон был весёлым мальчишкой. Его
любознательность не имела предела. Он жил в раю, и воздух этого
мира гудел от разлитой в нём магии. Будто из ниоткуда прорастала
трава, неожиданно распускались бутоны. Мир был волшебным, живым, в
нём одно превращалось в другое, и не было конца
превращениям.
Мальчишка дни напролёт сидел в саду возле
дома. В саду ещё не было зла и добра. Мальчишка впитывал
запах мокрой земли и тюльпанов, собирая огромную гору улиток.
Взрослые говорили: «Дави!» Трещали панцири, вонзаясь в мягкую
плоть. Структура под башмаками превращалась в извивающийся от боли
сопливый хаос. Сколько он их растоптал, улыбаясь? Наверное,
миллион.
Когда мальчишка подрос, то увлёкся химией.
Его увлекло волшебство превращений, хоть в физике и биологии чудес
было не меньше.