— М-м-м! — снова промычал я, но уже отчаяннее.
Меня совсем не устраивало нынешнее положение дел. Этот щекан
явно с головой не дружит. У него же рожа сияет так, словно он в две
тысячи восьмом году вложился в биткойн. А в глазах горит огонь
ярого фанатика. Такие люди на всё что угодно способны.
Между тем незнакомец привычным движением поправил очки, бережно
достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутый трубочкой
коричневый папирус и с долей хвастовства сказал:
— Это древний манускрипт, написанный на одном из мёртвых языков.
Естественно, я купил его не на Авито и даже не на Ебей, а на
закрытом аукционе вместе с другим манускриптом, написанным на том
же языке. Спустя какое-то время я отдал их на расшифровку уважаемым
специалистам в области древних языков. И через пять лет эти книжные
черви перевели оба свитка. Оказывается, каждый из них нёс
определённый ритуал. Я ради любопытства попробовал сотворить один…
И ты знаешь что… У меня получилось. Я тогда долго отходил от шока.
А вот теперь мне вздумалось сотворить и второй ритуал.
Очкарик наигранно смущённо улыбнулся. Дескать, чего нам, богатым
ублюдкам, на ум только не приходит. Потом он положил манускрипт на
одну из вершин пентаграммы и вытащил из кармана брюк небольшой
шарик из абсолютно чёрного стекла. Его поверхность излучала слабое
тёмное марево.
Мужчина поставил сферу на другую вершину магической конструкции,
с кривой улыбкой на устах достал из пиджака кожаные ножны с
кинжалом и доверительно проговорил:
— А вот это, Александр, для тебя и твоей матери.
Меня прошиб холодный пот, но трепыхаться я больше не стал,
поскольку понимал, что безумец не остановится. Однако и умирать я
не хотел. Не хочу! Не хочу умирать!
Незнакомец театрально щёлкнул пальцами, и из мрака цеха
появились бойцы в масках, бронежилетах и при оружии. Двое из них
тащили мою ужравшуюся в слюни мать. Такую же русоволосую, скуластую
и голубоглазую, как и я. Она что-то мычала, хлопала мутными зенками
и плямкала влажными губами. А её перебитый в том году нос с
затейливым свистом вдыхал воздух.
Бойцы грубо швырнули её в пентаграмму и рассредоточились вокруг
кровавых линий.
Очкарик шагнул к моей матери, покосился на амбалов и тяжёлым
голосом проинструктировал их:
— Когда я вонжу клинок в этого паренька, тогда же по контурам
пентаграммы должен возникнуть портал. Войдёте в него по моей
команде. Ясно?