«Шух-шух-шух», - заглушая тихий шелест
кондиционера, за окном промелькнули очередные постройки. Грея
ладони о горячий мельхиоровый подстаканник с выгравированным
паровозом, Владимир вспоминал последние дни в госпитале и
Хабаровске, оказавшиеся не сколько насыщенными на события, сколько
суетливыми до невозможности.
Не
успело стихнуть эхо выстрелов из дамского пистолета и свиста
плётки, как на Владимира и Трофимыча налетела запоздавшая
кавалерия, как всегда проспавшая основные события и подоспевшая к
шапочному разбору. Прилизанный рыбоглазый майор СИБ с бледными
губами и безвольным подбородком быстро начал качать права и
наводить порядок в его понимании, но столкнулся с грозной
оппозицией и сметающей всё на своём пути стихией в лице главного
врача. Ор стоял такой силы, что испуганные голуби и воробьи
сорвались с крыш домов близлежащих кварталов, не говоря уже о
корпусах госпиталя, из которых, похоже, сбежали даже лабораторные
мыши и тараканы. Пациенты, привлечённые шумом, благоразумно не
выглядывали из палат, ибо ещё ни разу в своей истории медицинское
учреждение не видело столько силовиков при исполнении на единицу
площади. Впрочем, рыбоглазому шаманские пляски и завывания
главврача оказались до одного места. Выстояв одиноким маяком под
напором океанских волн, он потыкал пальцами подчинённым куда кого
развести и кому кого допрашивать или опрашивать в зависимости от
стороны конфликта. Естественно, трофейную «волыну» у Владимира
отобрали в первую очередь, отряхнули от пыли и грязи, всучили
костыли и грубо поволокли в освобождённую от персонала
ординаторскую, где усадили на табуретку перед, как подумал
Владимир, подчинённым майора. «Подчинённый» оказался «смежником» из
контрразведки.
«Налетели, - подумал Владимир, - где-ж вы
были, родимые, когда меня и парней пришли убивать? Зато теперь
торопимся сливки снять».
До
появления в кабинете нового действующего лица контрразведчик
извинился за грубость сотрудников СИБ, довольно вежливо
представился и сказал звание. От рыбоглазого майора, поморщившегося
при извинениях за огрехи его людей, Капитан Евсеев отличался умными
глазами, в глубине которых тщательно скрывалась усталость,
рублеными чертами лица, густой шевелюрой и подбородком. В отличие
от майорского безвольного он был раздвоенным, разделённым не до
конца пробритой ямой точно по середине. Ростом и телосложением
капитан также превосходил старшего по званию, как мощная горилла
худосочную мартышку.