- В итоге ты чуть не сыграл в ящик,
как я понимаю, - перебив Владимира, прорычали в трубку. - Кого ты
обманываешь, на моей памяти ты никогда не болел, даже когда тебя
чуть машина не сбила и трахнуло током! Может почесался, когда я не
видела, а так бодрячком всё время. Если и чихал, то только на
солнце, а тут прилежненько в кроватке разлёживаешься.
- Отставить панику и давку! – рыкнул
в ответ Владимир. - Мамаша, вы слона из мухи не лепите, ваше
дитятко не при смерти, а глаза и щёки у неё впалые не из-за того,
что ребёнок одной ногой в могиле, а из-за работы. Пришлось,
понимаешь, суетится день и ночь напролёт, вот и скинул пару
килограммов. Эка невидаль. Тут, Викуля, граница и побегать пришлось
дай боже, да на своих двоих. Чай не центральные губернии, где
расстояние между деревнями в плевках через забор измеряется, тут
сутками в любую сторону можно топать до первого встречного
медведя.
- Ох, темнишь, ты, братишка!
Горбатого лепишь, обманываешь бедную доверчивую меня, все уши
отборной лапшичкой завешал и ещё раз назовёшь меня мамашей, я тебе
глазёнки твои бесстыжие повыцарапаю когда ты приедешь. Кстати, отец
родной, колись, когда тебя ждать?
- А зачем мне приезжать, если меня
зрения лишат?
- Ладно, один глазик выцарапаю,
кривенький ты мне ещё пригодишься, - смиловистилась Вика. – Вов, я
серьёзно.
- Насколько серьёзно? – отбросил
шутливый тон Владимир.
- Во! – Вика провела ребром ладони
поперёк точёной шейки.
- Так-та-а-ак, рассказывай.
- Да что рассказывать, - отвернулась
от экрана Вика. – Ты не хуже меня всё знаешь. Мамахен напирает,
папику-то пофиг, у него наследник есть и шмара на выданье, из
которой мамахен звезду вселенского масштаба лепит и в модели суёт
куда ни попадя, одна я в парадигму поведения не вписываюсь.
- Звёздочка моя, резину не тяни. Ты
короче давай.
- Если короче, то мать поставила
ультиматум, - шмыгнула носом Вика, - или я становлюсь прилежной
дочерью, слушаюсь во всём маму и не перечу папе или пробкой из
бутылки вылетаю, как только секундная стрелка переползёт на
восемнадцать лет и одну секунду с момента моего рождения, а до
этого знаменательного дня мне обещано превращение жизни в ад, страх
и гнев божий с переводом в учебное заведение закрытого интернатного
типа, практикующее усиленную трудотерапию, розги и сухой горох при
обучении и воспитании трудных подростков. Причём в восемнадцать лет
повторить твой финт ушами с социальными фондами и страховками у
меня не получится. Папахен и мамахен, наученные горьким опытом,
заранее приняли меры, так что полечу я вольной птицей - голой
соколицей со сверкающей на всю округу задницей. Этот год я ещё
доучиваюсь в лицее, а там куда кривая выведет. Пакет документов
мать приготовила, батины кореша поспособствовали, я лично бумаги
видела. Всё чин по чину, ни одна тварь не подкопается. Так-то,
братец, перспектива безрадостная. Плачет по мне интернат строгого
режима.