- Я тебе ещё в Москве хотела сказать,
да забыла, - опять шмыгнула носом Вика.
- Говори, пока тебя вновь склероз с
болезнью Альцгеймера не застигли. Не тяни резину, мелкая. Мне уже
самому интересно, из-за чего ты носом шмыгаешь на ночь глядя.
- Вов, тебя в армию папахен и мамахен
законопатили. Я где-то за неделю до выезда на олимпиаду их нечаянно
подслушала. У меня в ссыльно-поселенском домике соль закончилась, а
в магазин лень тащиться было, и я на родительскую кухню с набегом
поплелась, а они в гостиной оказались. Дверь в коридор открыта… Да
что я тебе рассказываю, ты и сам знаешь, как там всё, вот я в нише
за дверью и затихарилась. Папахен с кем-то из своих кентов по
телефону базарил, а мамахен рядом с ним сидела. О чём он там трещал
я не поняла, только его видимо спросили, может ли он кому-то в
Н-ске повестку организовать.
- И причём здесь я? – Владимир сделал
вид, что удивился, хотя уже догадался о подоплёке.
- Тут папахен поинтересовался у
матери, сможет ли она организовать повестку нужному человеку, а
мамахен, сказала, - будто бы не услыхала вопроса Вика, продолжая
тихо бубнить из-под одеяла, - что кенту услуга с повесткой
обойдётся в кругленькую сумму, это только ради пасынка она
бесплатно старалась и бывшему однокашнику на уши приседала…
- Понятно, - захлопнул книгу
Владимир. Желание читать пропало.
- …папахен не простил тебе смену
фамилии и уведённые из-под носа бабки. Я так поняла, что на твою
страховку у него были планы, только непонятно, как он собирался
деньги прикарманить, но видимо есть лазейки.
- Ладно, не переживай, мелкая,
отольются кошкам мышкины слёзки, - пересел на спальный диван сестры
Владимир и потрепал её по голове.
- Он ещё хохотнул, сказав, что мог
сунуть кое-кому на лапу, когда ты в тюрьме на шконке чалился, чтобы
тебя выпустили, но не стал, мол, тебе полезно посидеть за решёткой
за неуважение к старшим. Вов, как так можно?! Ты же сын отцу, за
что он тебя так ненавидит? Ладно мамахен, я где-то даже могу понять
её мотивы, она твою мать лютой ненавистью ненавидит и тебе следом
перепадает, но чтобы вот так гадить родному сыну, не понимаю. Вов,
я их ненавижу, - сверкнула зелёными глазищами Вика, - а Нику мне
жалко. Она изображает последнюю тварь и стерву, а по ночам в
подушку плачет. Мать её давно сломала, Ника боится ей слово поперёк
сказать.