Сильная клешня пограничника сгребла
воротник и капюшон энцефалитки, и егеря, будто нашкодившего
кутёнка, за шкирку поволокли к орешнику.
- О, вон и наш муравейник! Потерпи
десять метров.
- Стой! Не надо! - засучил ногами
Иван, поняв, что шутить с ним никто не собирается. – Я скажу, я всё
скажу! Ефрейтор, ефрейтор! Синцов, не надо! Христом Богом прошу! Я
всё скажу!
Бездушный убийца, прячущийся под
личиной молодого весёлого парня, нехотя бросил Ивана на землю.
- Рассказывай, - рядом с
остановившейся парой будто чёрт из табакерки нарисовался ефрейтор.
– Под протокол, Иван Трофимович. Чуток передохни, погоди, где-то у
меня диктофон завалялся для таких случаев, сейчас я его включу,
чтобы не упустить ничего важного.
Глотая слова и сопли, сломавшийся
человек принялся торопливо изливать душу.
- Врёт! – ударом по почкам в какой-то
момент остановил словоизвержение молодой пограничник, которого
Синцов по-прежнему называл просто «стрелок» в отличие от того же
Петра Исаева, с которым два раза связывался по рации, благо Иван
был в курсе позывного последнего. – Там не контрабанда была, её
проще через таможенников провозить или морячков с дальнобойщиками
подвязать, чем через тайгу на горбу волочь.
- Иван Трофимович, нехорошо
обманывать, - отключив диктофон, укоризненно покачал головой
ефрейтор.
- Товарищ ефрейтор, отдайте его мне
на тридцать минут.
- Забирай! – разрешил Синцов.
Железные пальцы тут же сомкнулись на шее Ивана.
- Нет-нет! – взвился егерь. – Они
несли взрывчатку, я сам видел. Взрывчатку! Там пятнадцать человек в
лагере у Красной сопки. Ими старый японец командует.
- М-мать его так-растак! «Коли» его,
стрелок! – скривился в отвращении Олег Синцов, с трудом
сдерживаясь, чтобы не зарядить с ноги по морде егеря. До зуда и
зубовного скрежета хочется, но нельзя. Дело, как и сам визави,
становилось до невыносимости смердящим. По-хорошему, взятого
ушлёпка стоит передать контрикам, но сколько дней или часов хунхузы
и японцы будут сидеть в лагере? То-то и оно.
- У них карабины с оптикой и
переносной спутниковый терминал! – зачастил егерь. – Я не вру, я не
вру! Пулемёт и штурмовые винтовки.
- Хочешь сказать, они слушают наши
частоты?
- Я, я, - казалось, металлические
крючья в которые превратились пальцы юного заплечных дел мастера,
пронзили плоть и вот-вот доберутся до беззащитных вен и трахей. –
Да, да, слушают, но не круглый день, только когда смена нарядов и
патрулей. Я наблюдал за ними, у них есть переводчик.