- К-хэ! –
долетел до ушей Владимира надсадный выдох с вражеской
стороны.
- Бах! -
на всю тайгу разнёсся выстрел из карабина капитана, на которого
перестал действовать отвод глаз. Нелепо взмахнув руками, одна из
высоких теней покатилась по земле и засучила ногами.
- Софу!1
– вторая высокая фигура склонилась над седовласым дедулей с
козлиной бородкой и тонкими усиками над верхней губой. Именно этот
выпавший из «слепого пятна» дед, пострадавший от сапёрной лопатки и
одной из пуль, умело прикрывал всю группу отводом глаз. –
Софу!
-
…айсон2, - старик пробормотал что-то ещё, но из-за доносящейся из
лагеря стрельбы слов не было слышно.
Выпутываясь из плена лозы дикого винограда,
Владимир допустил непоправимую ошибку, едва не стоившую ему жизни.
Он на мгновение выпустил вражескую пару из внимания вместо того,
чтобы стрелять и добивать диверсанта, а не думать, по какой причине
не стреляет капитан. Суровая проза жизни с инструктажами,
написанными кровью стражей границы, давно доказали, что промедление
смерти подобно, но люди есть люди, даже если за их плечами
многократно закреплённый в памяти опыт предков.
Между
тем, склонившийся над раненым стариканом японец не выглядел убитым
горем и не остался без дела, мимоходом швырнув в сторону засидки
капитана две гранаты и ловко оттащив дедка под прикрытие ствола
толстого дуба. Сдвоенный взрыв оглушил Владимира до колокольного
звона в голове и небольшой потери ориентации. Одна из гранат
оказалась с сюрпризом. Первый из «шариков» плюнул землёй и плеснул
во все стороны веером осколков, второй же оглушил чуть ли не до
крови из ушей. Хотя, если капитана не зацепило боевой гранатой, то
шумовая припечатала его сто процентов и, вероятно, до
приснопамятной крови из ушей и порванных барабанных
перепонок.
Пока
Владимир, дезориентированный звуковым ударом, хлопал ртом подобно
рыбе на льду, японец оказался рядом, засандалив ему с ноги по лицу.
Почему диверсант не стрелял, непонятно, видимо самурайская или
честь ниндзя не позволили, или он хотел придушить гайдзина3
собственными руками. Владимир только и успел чуть наклонить голову
вперёд, чтобы не остаться без носа или, наоборот, с носом, но
вдавленным в лицо, поэтому вся сила удара пришлась в лоб, словно в
бубен зарядили. Гул в голове явно превысил отмеренную шкалу децибел
и дошёл до самых окраин империи. Из глаз вперемешку со слезами
брызнули искры. И хоть говорят, что при подобном стечении
обстоятельств должно стать светло, как днём – не верьте, искры не
разогнали темень. Да и разве может быть светло в глухой бочке,
обложенной тремя слоями ватных матрасов, почти не пропускающих
звук?