Опять
нога!
Пук-пук-пук-пук-пук! Владимир не понимал и в
будущем не мог внятно вспомнить и сказать, как у него в руках
очутилась вторая трофейная «машинка» с глушителем. Вот не было её,
а тут он уже жмёт на спусковой крючок. Чудо, не иначе. Впрочем,
жить захочешь, не так раскорячишься. Огнёв из положения полусидя,
лёжа и катясь кубарем, в белый свет, будто в копеечку, выпустил оба
магазина из трофеев, целя туда, где по его ощущениям должен быть
японец. В его ли положении играть в благородство и выходить на
честный бой против накаченного и тренированного убийцы? Шлёпнувшись
в яму выворотня и больно приложившись лицом об острые камни, он
немного пришёл в себя от накатившей боли и понимания, что сейчас
его реально будут убивать, но зверски быстрый диверсант не спешил
по его душу. Видимо Смерть решила растянуть удовольствие. Костлявой
хрычовке понравилось представление. По лбу и щекам потекло что-то
тёплое и липкое с железистым привкусом. Голова болела и гудела
будто после трёх литров водки на голодный желудок без закуски, в
глазах двоилось и плыло, к тому же Огнёва изрядно подташнивало. В
общем, Владимиру было хреново настолько, что он не сразу сообразил,
что над ним кто-то наклонился в попытке помочь встать на
ноги.
- Свои,
дурень! – больше прочитал по губам ефрейтора, чем услыхал Владимир.
Быстрые удары по трясущимся рукам выбили из них оружие. – Ты
как?
-
Хреново, - сплюнув кровь, просипел Владимир, пытаясь разглядеть мир
из-под заплывающих глаз и место, куда упали его законные
трофеи.
— Значит,
жить будешь, - хохотнул ефрейтор, усаживая подчинённого у широкого
дубового ствола. – Потерпи немного, скоро десантники
подойдут.
- А
х-где? – вновь сплёвывая и размазывая по лицу кровь, спросил
Владимир, имея в виду очень прыткого противника.
- Вон,
лежит, - правильно интерпретировал вопрос ефрейтор Синцов. – Ты ему
прямо в левый глаз всадил. Снайпер, дери тебя коза. Наповал
япошка.
- Тьфу! –
сплюнул в сторону трупа Владимир, начиная ощущать запоздалый
мандраж и трясучку.
- Паша,
как там капитан? – негромко спросил ефрейтор, отвернувшись в
сторону.
- В
отключке. Затрёхсотили его, но жить будет, - будто из плотного
тумана, донеслось из кустов.
Владимир
потряс головой, осознавая, что к нему постепенно возвращается слух.
Самое главное, он не слыхал стрельбы из вражеского
лагеря.