Гермионе опять стало страшно, но она взяла себя в руки, подумав
о том, что если станет лучшей ученицей, то, наверное, ничего
плохого с ней произойти не сможет? Ведь этот способ работал в
обычной школе, значит… Гермиона спокойно ела, не думая больше ни о
чем плохом, она старательно гнала от себя плохие мысли, не разрешая
себе думать о плохом. Однако плохое пришло само…
— Грязнокровки должны заслужить еще право находиться среди нас,
— сказал староста в заключении. — Только отличная учеба и баллы для
факультета могут примирить нас с этими полуживотными среди нас.
Гермиона не понимала, что такое «грязнокровка», но вот то, что
говорил большой рыжий староста — это было очень страшно. Потом их
разогнали по спальням и девочке указали кровать прямо у двери, где
было, скорей всего, не сильно уютно. Но когда Гермиона попыталась
возмутиться, то староста девочек очень быстро объяснила девочке ее
права.
— Молчать, грязнокровка! — сильный удар по лицу отбросил девочку
на кровать. — Ты здесь никто! Ты полуживотное, из милости принятое
в Хогвартс. Кровать ей не понравилась! Если я скажу, ты будешь пол
языком лизать!
— Но… Так нельзя! Это расизм! — воскликнула девочка, в следующий
момент почувствовав жгучий удар куда-то в область живота.
Задохнувшись от боли, Гермиона пропустила момент, когда староста
вышла. Происходящего девочка не понимала.
— Ты еще пожалеешь, что не сдохла в детстве, грязь! — прошипела
соседка по комнате, укладываясь спать. Ошарашенная Гермиона плакала
всю ночь, утром решив пожаловаться взрослым.
Декан факультета внимательно выслушала девочку, покивала в ответ
на лекцию о нацизме, расизме, правах человека, а потом… Потом стало
так больно, просто запредельно. Гермиона даже не подозревала, что
может быть так больно. Пожалуй, это было ответом. Девочка помнила
только, что она должна приносить как можно больше баллов
факультету, иначе будет очень сильно жалеть об этом.
***
Глупая, наивная девочка Гермиона заставила Гарри только грустно
улыбнуться. Увидев, что та едва сдерживает слезы, мальчик поступил
так же, как делал дяденька Биденко — обнял ее. Девочка была такой
наивной, что это граничило с откровенной глупостью, ведь понятно
же, что кругом фашисты, разве может быть иначе? А Гермиона верила в
какую-то демократию, не понимая, что это все игры врагов.