Ты говоришь: не плачь, еще не время,
еще не время, – говоришь, – не плачь…
Но желтый лист тебя целует в темя,
целует, как Иуда, как палач.
Раскрыла осень подлые объятья,
и мы одни – среди летящих стрел.
…Я крашу рот и поправляю платье,
чтоб на меня и ты без слез смотрел.
2009
В предпоследнем целованьи
на больничной простыне
столько боли, то есть, – знанья
о тебе и обо мне.
И покуда губы – в губы,
и пока душа – в душе,
я молчу о том, как любы
дни, прошедшие уже…
Нет ни страсти, ни влеченья
в легкой старческой руке,
но уходит в ночь свеченье
и не гаснет вдалеке.
А о том, что там, за знаньем, –
за последним целованьем
на исходе немоты –
знаем только я и ты…
2014
Со Старой Планины здесь облака стекают,
чтоб ночь нарисовать – не хватит и чернил,
здесь ласточки живут и ящерки – витают,
и мне Господь здесь жить определил.
Он все забрал. А мне оставил – это
преддверие своих немыслимых высот,
и розовый апрель, и огненное лето,
и старость, то есть страсть октябрьских красот.
Придет январь. И синь его сквозная
мне вилами напишет на воде,
что есть любовь. Но я ее узнаю.
…Здесь близок Бог, как никогда, нигде.
2015
Я хочу на прощание выпить вина
и не дать обещанья.
Я сюда не вернусь, я плохая жена,
я влюбилась в прощанья.
Но покуда не скрылись глаза за горой,
и покуда гора не пришла к Магомету,
поцелуй меня в этой прохладе сырой
сине-красного лета.
Я навеки запомню и этот пейзаж,
и дрожанье, горенье,
и что наш поцелуй – это только мираж,
измененное зренье.
2015
На Балканах бездонная ночь,
осторожна, чиста, нелюдима.
И уже никому не помочь,
кто не заедно, не заедино.
В эти ночи рождается страх
одиночества – черная льдина.
Плачет птица и дождик в горах,
что не заедно, не заедино.
…Мы такие прошли колеи,
и такие проехали страсти,
что дрожащие губы твои
лишь касаются молча запястья…