Увидев, что я не собираюсь на нее кидаться, да и вообще тоже
немного удивлен, она собралась с духом и, немного заикаясь,
произнесла: «В-в-вы тут постойте тихонько, а я за дежурным врачом
схожу, хорошо?»
Выдав путем кивка головы однозначное согласие на оба пункта, я
пронаблюдал за огибающей меня по кругу медсестрой, еще немного
напугав ее этим. Вопросов становилось все больше, а ответов
по-прежнему не было. Оставшись один на посту, я огляделся. Закуток
размером с палату. Стол, на нем старинная настольная лампа,
учебник, тетрадь. Стул... Я чуть приподнял его. Тяжелый, сваренный
из железок, с подушками, покрытой кожей молодого дермантина. Меня
точно выдержит. Стоящие друг за другом вдоль стены две кушетки.
Стеклянный шкафчик со стеклянными же полочками, на которых стояли
какие-то пузырьки. Окно, опять без штор. Я перевернул учебник
обложкой к себе: «гистофизиология». Офигеть, я такое-то и про себя
читаю с трудом, а они это учат. В окно виднелась проходящая рядом
дорога, за ней какие-то обшарпанные дома и где-то вдалеке торчала
труба то ли ТЭЦ, то ли завода. И если судить по листве на деревьях,
то сейчас лето или весна. «А ведь когда уезжал, еще зима была» –
пробормотал я, проведя еще раз рукой по щетине на голове. Опять
сильно зачесалась задница. Да что же это такое...
Повернувшись, я замер. На противоположной стене висел календарь.
Сверху рисунок со Сталиным, поднявшим правую руку на фоне какой-то
карты. Ниже надпись «под водительством великого Сталина - вперед к
коммунизму». А еще ниже за углы медицинским лейкопластырем был
приклеен листочек с месяцами. В рот мне ноги и завязать узлом. Нет,
я слышал, что нынче к подобному относятся лояльно, но не настолько
же... Я подошел поближе. Странный какой-то календарь. Воскресенье
почему-то идет первым в днях недели. Суббота напечатана тем же
цветом, что и остальные дни. Я скользнул взглядом по списку
памятных дат внизу. «5 декабря – день Сталинской Конституции». Да
вы охренели все скопом тут, что ли? Нет, что-то тут не то. Лампы,
толчок, Сталин этот. Я подошел к столу, взял учебник и открыв
последнюю страницу, уставился на выходные данные. 1948 год. Нет,
конечно, с тех времен человеческая тушка изменилась слабо, но
учиться по учебнику полувековой давности это перебор.
От размышлений меня отвлекло приближающееся бубнение. Сестричка
что-то говорила доктору, а тот ей отвечал что-то успокаивающим
тоном. «... Нет, милочка, вы положительно меня мистифицируете» –
открывшаяся дверь впустила в коридор доктора, за которым хвостиком
вилась медсестра. Доктор был совершенно не таким, каким я привык
видеть эскулапов. Нет, очки в тонкой оправе и седая бородка
клинышком была норм. Но остальное... Халат, одетый прямо на костюм,
явно запахивался где-то на спине, если судить по завязанному
пояску. Белая шапочка на голове по форме была ближе к поварскому
колпаку, чем к привычному мне атрибуту докторов. Я перевел взгляд
вниз. И ботинки. Обычные, начищенные черным кремом ботинки. Сколько
не видел докторов, все они в больнице щеголяли в тапках.