Прикрыв дверь, я кинул на пол второй кинжал, наскоро
осмотрел одежду на предмет случайных пятен крови
и принялся искать свою обувку. В крайнем случае, можно
было обувью одного из мертвецов воспользоваться, но мне
повезло — собственные, разношенные по ноге сапоги
обнаружились под одной из кроватей. Жаль только, ничего
из оружия брать нельзя. Хотя почему нельзя? Просторная рубаха
прекрасно скрыла под собой чехол с шилом. Вот
и здорово!
Ушел я через черный ход. Навстречу никто не попался, так
что неуместного интереса со стороны городской стражи можно
было не опасаться — те меднолобые, которые остались
валяться на постоялом дворе, на меня даже взглянуть
не успели. Все вроде здорово, но есть одно «но».
И это самое «но» вполне может стать мостиком
от умиротворенной безмятежности до петли палача
на шее.
И верно: тот, кто вслепую использовал этих болванов, запросто
способен выдумать новую пакость. Нет, расслабляться никак нельзя.
Заявиться же к связному и притащить за собой
хвост — вообще хуже не придумаешь. Даже если в итоге
и удастся спасти собственную шкуру, Малькольм все одно
с потрохами съест. И будет, как ни печально это
признавать, в своем праве. Так что придется идти
на оговоренное место — ждать у моря погоды.
Так вот и вышло, что я отправился на рынок
у полуденных городских ворот. Оно и к лучшему, более
подходящего места для человека в моем положении отыскать
сложно. Народу вокруг — не протолкнуться: работы
в поле уже закончились, и крестьяне с окрестных
деревень тащили на продажу в город всякую всячину.
Приезжали сами, привозили жен, детей, дальних родственников, друзей
и просто знакомых. Город посмотреть, себя показать. Где
заработать, где украсть — все лучше, чем дома на лавке
штаны просиживать. Осень.
Затеряться в толпе труда не составило. Подумаешь, еще
один бездельник. Таких тут не счесть. И пока
я бродил меж торговых рядов, проверяя, нет ли хвоста,
даже вездесущие карманники не позарились на тощий кошель.
Все правильно, на рынке и более денежных простофиль
хватает. А связываться с молодым парнем ради нескольких
медяков — себе дороже выйдет.
Круговерть людей, шум, гам, крики и музыка дававших неподалеку
представление бродячих циркачей будто вернули в прошлую жизнь.
Нет — не в прошлую.
В прошлой жизни я месил ботинками грязь и проливал
кровь во славу великого и непобедимого Стильга. Закатная
кампания. Пехота. Грязи было много, крови тоже хватало
с избытком. Своей и чужой. Врагов и друзей.
А на Лемском поле так и вовсе было
не разобрать — то ли грязь красная, то ли
в крови по щиколотку...