— Боль, страх, унижение, смерть друзей? — равнодушно
перечислил нечистый. — Для высшего существа это просто ничего
не значащие слова!
— Но сейчас-то ты залез в тело не столь
возвышенного создания, — зло ухмыльнулся я.
— И пусть тебе смешны человеческие чувства,
но попробуй за раз пережить то, что оставляло шрамы
на моей шкуре последнюю дюжину лет! Да, события — шлак,
но эмоции, чувства... И даже не пытайся спрятаться
от них в своей пресловутой пустоте. Не забывай:
теперь ты в моем теле, бес!..
Бес промолчал. Начал ли он понимать, что выбрал
не ту жертву?
Очень на это надеюсь. Очень. Ведь ничего другого больше не
остается...
Месяц Святого Огюста Зодчего
Рауль Доминик Мор, граф Луринга, вот уже третью декаду кряду
пребывал в сквернейшем расположении духа. Точнее сказать, граф
хандрил. И это было весьма непривычное для него
ощущение — раньше даже неудачи на любовном фронте
не могли выбить юношу из колеи. Напротив, такого рода
неурядицы забывались им уже на следующий день: третий сын
герцога Мора пользовался неизменным успехом у женщин.
Да что там неудачный флирт! Обычно угрозы прознавшего
об очередной дуэли отца лишить непутевого отпрыска наследства
и те не могли всерьез пронять молодого повесу.
Но вот сейчас... сейчас граф ощущал себя посаженным
на цепь дворовым псом.
Весь абсурд ситуации заключался в том, что Рауль уже
и не помнил, какая именно его выходка заставила герцога
всерьез взяться за наставление младшего сына на путь
истинный. Но и тогда все представлялось графу
в розовом свете: хорошая должность в дворцовой охране,
непременные балы, веселые пирушки с сослуживцами,
ни к чему не обязывающие интрижки с придворными
красавицами...
А на деле что?
Напиться за те самые три декады удалось только раз,
да и то с горя и в одиночку.
На балы и прочие гулянки элементарно не оставалось
времени, а столичные вертихвостки вовсе не спешили падать
в объятия какого-то старшего охранника.
Да, герцог Мор сыграл с «любимым» сыночком злую шутку,
устроив его в дворцовую охранку не заместителем
начальника, как обещал, а чуть ли не обычным
стражником. Пусть не навсегда, пусть только на первые
полгода, но Рауля такая несправедливость доводила
до белого каления. Самое большее, что ему светило
в ближайшее время, — это должность начальника караула
в какой-нибудь второстепенной загородной резиденции, имевшей
лишь чисто номинальное отношение ко дворцу.