Высматривая дыры в кровле, я шагнул вперёд и неожиданно
споткнулся, чуть не перепахав носом дощатый настил пола, а из-под
ноги с сердитым шипением стрелою вылетел какой-то меховой комок и
пулей унёсся к выходу с чердака.
Похоже, это была какая-то местная домашняя живность, навроде
кота, и погрозив ему вслед кулаком со словами «У-у, животное!» —
впрочем, беззлобно, — я продолжил осмотр.
Крыша порадовала — дыр я в ней так и не нашёл, а значит,
затопления в дождь можно было не бояться. Оставалось только,
фигурально выражаясь, засучить рукава и начать неравный бой с пылью
за чистое пространство. Фигурально потому, что одними рукавами
здесь было явно не обойтись, и со вздохом сняв свежевыданную
мантию, оставшись в итоге всё в тех же родных трусах с майкой,
которые было не жалко запачкать, я принялся за дело.
В первую очередь я распахнул все слуховые окна в количестве,
равном пяти штукам, добившись приемлемого освещения и притока
свежего воздуха, а затем, найдя притулившиеся в углу веник с
совком, занялся планомерной чисткой. Правда, через пять минут мне
пришлось срочно вылазить на крышу, благо скат был совсем не крутой,
и пережидать, пока уляжется пылевая буря, поднятая мной. Хорошо
ещё, что дул лёгкий ветерок, а открытые на противоположных сторонах
чердака окна создавали тягу, успешно выдувая всё на тыльную сторону
здания.
Вид, открывшийся на территорию академии, мне понравился: парки с
широкими аллеями, сады с какими-то плодами, зелёная трава — и всё
яркое, играющее красками. То тут, то там башни с островерхими
шпилями, ротонды, даже целая большая арена с трибунами типа Колизея
чуть подальше имелась.
Солнце, лёгкий прохладный ветерок… Вытянув ноги, я откинулся
назад и, блаженно сощурившись, разлёгся на шершавой крыше, подложив
под голову руки. Пожалуй, за сегодня это были первые хоть
сколь-нибудь положительные впечатления.
Незаметно я задремал. Не знаю на сколько, но сон таки успел
увидеть. Правда, в нём я, играя в танки, почему-то злобно
похихикивал, потирая ладони, и прямо сквозь экран монитора насылал
на противников различные проклятья — то взрыва боекомплекта, то
косоглазия наводчика, а то и постоянно ломающегося движка. Чат
пестрел от непечатных выражений… Да что чат, я, казалось, слышал их
разъярённые вопли!
Впрочем, когда я словно рывком вернулся в реальность, оказалось,
что злобные голоса мне вовсе не показались. Надо мной висела
красная от бешенства Марна.