Дикое «А-а-а!» оборвалось с резким хлопком о пол, а стекло,
словно перекалённое, буквально взорвалось миллиардом мельчайших
осколков, и всё, что успел я, это, спасаясь от брызнувшего во все
стороны стеклянного потока, с криком «Ё… п… б… них… себе!»
запрыгнуть с ногами на стол.
— Всё. Конец истории, — резюмировал я после пяти минут ожидания
того, что магический артефакт, содержащий в себе слепок древнего
мага, сейчас соберётся из осколков аки жидкий терминатор и вновь
станет целым.
Вздохнув, поплёлся за веником и совком. Ещё полчаса уборки, и
ведро осколков ссыпано в мешок попрочней, а выломанную дверцу с
рамой зеркала я, поднатужившись, поднял и поставил наклонно к
стене. Бог с ней, потом соберу.
На улице уже темнялось, и решив, что пока обойдусь без ужина —
дал же сам себе зарок похудеть, — я захлопнул люк вниз и решительно
завалился на двух с половиной метровый и лишённый остатков ножек
траходром. Тем более, что весь этот суматошный день и канитель с
уборкой изрядно меня утомили.
Когда я уже засыпал, мне показалось, что кровать рядом как-то
встопорщилась, но мне было плевать, а потому, закинув ногу и
приобняв образовавшийся бугорок, я мигом провалился в сон без
сновидений и даже, кажется, захрапел…
Утром я осмотрел кровать, но ничего, из-за чего она могла вдруг
встопорщиться ночью, так и не нашёл. Философски пожав плечами —
показалось, видимо, — наскоро умылся и оделся. Лёгкое покалывание в
затылке, как мне объяснили вчера, было этакой магической
напоминалкой, подсказывающей, что до начала первого занятия
остаётся меньше часа.
Здание, в котором меня поселили, не было только лишь общежитием.
На первом этаже располагались различные помещения
хозяйственно-бытового назначения и несколько классов для занятий, в
частности, для общей магии и чего-то там ещё — лекцию Марны по
дороге к своему будущему обиталищу я, честно говоря, слушал
вполуха.
Спустившись в общий коридор, я скромно вдоль стеночки проскочил
по этажам и, вырвавшись на простор парковых аллей, с облегчением
свернул на менее оживлённую боковую тропинку.
Подростки, как же их много! С моей лёгкой социопатией,
выработавшейся из-за стойкой антипатии к определённым
представителям рода человеческого моего мира, от их диких выкриков
и беготни я каждый раз морщился. Суета и бедлам, творящиеся в
первый учебный день, просто поражали.