Вернулся он в свою кузню через несколько часов, с развалившейся
на части мотыгой в руках. Вскоре к нему прибежала девочка лет семи,
принесла скромный обед, состоящий из куска хлеба и кувшина с водой.
Кузнец погладил девочку по голове и отправил домой. Отложив еду в
сторону, он взялся за починку мотыги.
- Похоже, дела у него совсем плохи, – подумал я, посмотрев на
убегающую домой девчушку, которую нужно было срочно откармливать,
чтоб ветром не унесло. Мне нужен топор, мужику железо и заказ,
стало быть, чтобы получить топор, мне нужно достать железо. Украсть
его у соседей этого же кузнеца, даже пытаться не стоит, он же потом
из меня самого топор сделает. Значит, искать железо нужно в городе,
так как до другой деревни добираться придётся почти целый день, и
ещё не факт, что я там что-то найду. В городе железо денег стоит и
возможно не малых, так что вариант у меня только один, украсть его.
Задача эта будет трудновыполнимая, если вспомнить стражников у
ворот города.
Потянулось мучительное для нас обоих с псом время
ничегонеделания, если не считать наблюдение за воротами города, со
скучающими возле них стражниками, когда им не с кого было брать
деньги.
В первую же ночь наблюдения выкопал яму для себя неподалеку от
ворот города. Замаскировав её, заполз внутрь и приготовился
смотреть и слушать, кто и что делает и что при этом говорят.
За вход в город стражники почему-то всё время просили разную
сумму, начиная от одной медной монеты до пяти. Вероятно, брали
исходя из предполагаемого кошелька входящего в город человека и его
поведения.
- Я так понимаю, цена устанавливается самими стражниками, они
видимо оценивают платёжеспособность по одежде, в которую был одет
человек, - подумал я. - Если человек начинал скандалить, они быстро
шли на попятную, оправдываясь, что пошутили, после этого брали
положенный стандарт, одну медную монету. Самое интересное, что с
богатых и имеющих в городе или королевстве некоторую власть господ,
они вообще ни за вход, ни за выход из города денег не брали.
Посмотрев и послушав, что говорят стражники, я стал опасаться того,
что в город меня могут не пустить или запросить такую сумму,
которой у меня просто быть не может. Отношение к служителям бога
тут было двояким, их и уважали, и ненавидели одновременно. Ещё я
опасался обыска, потому что некоторых путников стражники нагло
обыскивали, особенно женщин, зачем это делали и без вопросов было
понятно. Мужчин обыскивали, скорее всего, для того чтобы оправдать
этим обыск женщин.