Посох монаха с выпрыгивающим лезвием мне понравился, я забрал
его себе, так как ему он больше не понадобится. Быстрый обыск тела
монаха меня ещё раз порадовал, теперь уже с туго набитым монетами
мешочком и флягой, объемом приблизительно на литр, с крепким вином
в ней. После убийства не правильного монаха, у меня появились
деньги на покупку топора и о варианте с кражей теперь можно было
забыть.
Убежать с места преступления, не успел, на улице неожиданно
появились стражники. В итоге я не придумал ничего лучше, как упасть
рядом с убитым мною монахом и изобразить второй труп, которым в
принципе по факту сейчас и был.
Стражники не спеша подошли, убедились, что живых среди нас нет,
после чего один остался, а второй ушёл докладывать начальству о
найденных трупах. Оставшийся стражник, обыскав труп моего
противника, и ничего не обнаружив, подошёл ко мне, намереваясь
порыться в моих карманах.
Наклонившись, он даже не мог предположить, что мёртвое тело
монаха притянет его к себе и ударит стальным когтем в спину.
Сбросив с себя тело стражника, я встал и осмотрелся. Улица была
пустой, поэтому я спокойно продолжил заниматься мародёрством,
причём уже во второй раз за последние несколько минут.
От стражника мне достался короткий меч, несколько монет, к
сожалению медных и о, чудо, маленький топорик, который он носил на
поясе сзади. Топорик был скорее метательный, но меня и такой
устраивал. Дерево таким топориком, конечно, быстро не повалить, но
это не главное, важнее то что повалить его теперь в принципе
можно.
- Убийство прибыльное дело, – подумал я, покидая тёмную улицу, –
правда, до тех пор, пока тебя не поймают, - добавил я также
мысленно.
Что самое удивительное, моя совесть молчала, какого-либо
отвращения к убийству двух людей не возникло вообще. Я списал это
на своё тело, которое, вероятно, к убийствам было привычным и
сейчас, каким-то образом повлияло на мою душу, ну или на
сознание.
Осторожно двигаясь по тёмным улицам спящего города, я думал, как
мне из этого города свалить и желательно быстрее. Покинуть город у
меня ни ночью, ни утром не получится. Ночью ворота закрыты, а утром
город будет гудеть как встревоженный улей, узнав о том, что
произошло. Это же немыслимое дело, стражник убил служителя
какого-то там бога, имя которого я не расслышал. Второй монах, друг
убитого, грозил божественной карой убийце, а также стражникам, если
они не выдадут своего товарища. Кричал он, правда, не долго, ровно
до того момента, пока его не выкинули из города пинком под пятую
точку.