Вот только произошел он гораздо
раньше, чем я могла предположить. Ровно в час ночи, когда я,
ворочаясь в постели гостевой комнаты, в бесплодных попытках уснуть,
все же сдалась и отправилась вниз, туда, где в полночь еда
становится и полезней, и вкусней — на кухню. Там-то, за нарезанием
бутерброда меня и застук… кхм, застал канцлер.
Я стояла рядом со столом, когда
услышала:
— Ты всегда режешь колбасу
скальпелем? — поинтересовался канцлер.
И я, вздрогнув, увидела второго
человека в империи. Он стоял в полосатой пижаме, пушистых тапочках,
и ночном колпаке, острый конус которого украшал помпон.
Как оказалось, он был тем еще ночным
жрецом. Истинным адептом культа кефиропоклонников. И следы его
жратв… жертвоприношения красовались в виде молочных усов. Пустую
тару с подтеками от «молебна» он держал в руках.
— Только если они лежат на кухонном
столе.
— Хм… Значит, Меридит уже спускалась…
— глубокомысленно изрек Толье.
Видя недоуменный взгляд, канцлер
просветил меня: выяснилось, что мама Мора была множко целителем и
немножко лунатиком. А еще — сидела на диете. Днем. А ночью, спящая,
отправлялась добывать недополученные при свете солнца калории. Ну,
порой и пользовалась при промысле привычным оружием лекарей —
скальпелем.
Вот я нечаянно и схватила его.
— Хочу тебя предупредить, что им,
возможно, утром фурункулы вскрывали.
— Если вы думали, что это испортит
мне аппетит и я откажусь от бутерброда, то напрасно. Я нож…
скальпель помыла, остальное меня мало волнует, — и в подтверждение
собственных слов вгрызлась в бутерброд.
— Жаль, что ты такая бесстрашная, —
вдохнул канцлер и потянулся к злополучному скальпелю, а потом —
хлебу и колбасе — сооружать себе подобие моего ужино-завтрака.
А я убедилась: точно хотел мою добычу
отнять!
Так, в молчаливом жевании, прошло
несколько минут, а когда бутербродная прелюдия закончилась, Толье
перешел к сгоревшему телу демона и к делу о похищении собственной
сестры. Вопросы он задавал совершенно иные. Отличные от тех,
которыми обстреливал меня офицер.
Канцлер не повторялся, но многие
детали утонял, интересовался ходом моих мыслей, логикой. Я
рассказывала ему все, что знала, не таясь. Он кивал. А когда я
закончила, задумчиво уставился в темноту, а спустя какое-то время,
произнес.
— Знаешь, Ники… Ты пока
первокурсница, и наверняка не думала о распределении… Так вот, я
хотел бы предложить тебе место в моем специальном отделе.
Стажера.