Я быстро вернулась к карете, пока ее
не откатили куда-нибудь далеко. Ант о чем-то разговаривал с
мальчиками-грумами, поэтому пришлось сунуться к Шебу, который в это
время вытаскивал из кареты дорожные сундучки. Как назло,
русоволосый красавчик из людей Баво продолжал отираться неподалеку
и по-прежнему не спускал с меня глаз.
– Ты не видел мой маленький наборчик?
– громко поинтересовалась я у слуги, подошла поближе, как будто
желая покопаться в вещах, и прошептала: – Не убирай их далеко.
Понял?
Шеб стрельнул глазами в следившего за
нами мужчину.
– Какой наборчик, госпожа? В зеленом
футляре? – и гораздо тише добавил: – Бежать задумала, Нэри?
– Пока это только в списке
вариантов.
– А тебе не кажется, что ты слегка
заигралась? – весьма резко произнес он. – Наглецы из мелкой
аристократии, которые тебя домогались, это одно. Принц – птица
высокого полета, и это уже совсем другое. Вдобавок ему известно
твое имя. Не боишься, что из-за тебя потом прилетит и дяде? Он так
долго добивался работы в Мелхенском замке и заслужил того, что его
заметила аж королева. Будет ли он рад опять лишиться всего?
Я в отчаянии помотала головой.
– Шеб, я все понимаю. Но он хочет
отправить вас с Антом домой и оставить меня здесь совсем одну.
Густые брови слуги сошлись над
переносицей, не скрашивая и без того не самое привлекательное
лицо.
Хотя мы были близки по возрасту, я
никогда не рассматривала ни Шеба, ни его закадычного друга Анта как
своих вероятных возлюбленных. Первый, с перебитым носом, не
отличался красотой, а второй был глуповат. Но я все равно их любила
– как братьев.
Когда мать умерла, отец сильно
запустил и себя, и меня. Мы и так жили в нищете, а после этого
стало еще хуже. Почти все время я проводила на улице, набираясь там
вовсе не тех привычек, которые положено иметь урожденной леди. А
когда отец заболел чумой и сгорел всего за несколько дней, те двое
слуг, которые еще у нас работали, забрали последнее, что оставалось
в доме, и исчезли. На меня им было плевать.
Я осталась одна. Совсем одна.
Улица стала моим вторым домом – к
себе я приходила лишь ночевать. На улице я искала пропитание и –
пыталась – дружбу. Однако другие дети меня не привечали. Хоть и
маленькие, они чувствовали, что я не из их круга, и предпочитали
издеваться. Я их так же сильно ненавидела в ответ.