Она упала на колени и вцепилась в его ногу. Он оттолкнул её. Пристально глядя на Рона, Ден медленно двинулся к нему.
Атей волновался за друга. Его не было слишком долго.
Солнце клонилось к закату. Борис и Атей нашли Рона у подножья Воющей скалы. Он лежал на голых камнях, и из раны на голове сочилась кровь.
Ронина доставили в покои королевы. Его рану омыли. Аури не находила места от горя. Всю ночь она просидела у постели сына.
Наступило утро, но Рон так и не пришёл в себя, хотя он дышал ровно и сердце его билось.
Атей рассказал Кобу, куда ходил Рон каждый день. Ему пришлось признаться и в том, зачем его друг ходил к скале. Он винил себя за то, что случилось с его названным братом.
– Владыка, Рон встречался с девушкой у подножья Воющей скалы.
– Как она выглядела?
– Синие глаза её светились, – Коб напрягся. – Чёрные длинные волосы, – говорил Атей. – Белый плащ, как у…, – Древних, – продолжил Коб за Атея. – Да, владыка!
– Неужели она! – проговорил Коб чуть слышно.
– Он много рисовал её, Владыка. Он показывал мне.
– Где его рисунки?
Они нашли рисунки в покоях Рона. Он прятал их под кроватью.
– Это все или есть ещё?
– Я не знаю, Владыка? Он показывал только эти.
Коб узнал бы её из тысячи, ведь другой такой нет. Сомнений не осталось. Он просил Аури осмотреть тело Ронина на наличие рунических символов. Королева была удивлена, но выполнила наставление мужа.
– Я нашла! Посмотри Коб – на ладонях и ступнях, больше нет.
– Сотри их, Аури, и выпои ему вот это. Рон очнётся, верь мне! – Коб подал ей флакон из тёмного стекла.
Такой же флакон ей давал Унум, жрец Древних.
– Где ты взял его?
– Унум оставил. Он не сказал зачем, но я принял это, как дар.
К вечеру того дня Рон очнулся. Голова гудела, и ужасно хотелось пить. Мать была рядом. Он был рад её видеть. Аури всё спрашивала, как он чувствует себя, что приключилось с ним, но как не мучила его расспросами о случившемся, Рон ничего не мог толком ответить. Он ничего не помнил.
Атею строго настрого запретили говорить о том дне и, тем более, о девушке. Рон поправился. Лишь иногда его мучили головные боли и ночные кошмары. Он слышал во тьме девичий крик, такой пронзительный и такой знакомый. Ронина убедили, что эти сны лишь плод его воображения. Он успокоился и начал жить полной жизнью.
И вот ему уже семнадцать, потом восемнадцать… Время пришло, и отец взял его и «эгизаков» Рона в поход за реку Оар. Коб боялся, что от увиденного и пережитого за рекой, Рон впадёт в уныние, как он сам. То, что творилось в землях Древних, повергло Ронина в шок, но не в уныние. Напротив, он начал проживать каждый день, радуясь каждой мелочи, беря от жизни всё, что мог, и отдавал всё свою любовь и преданность своим родным, друзьям. Рон не потерял надежду. Он верил в своего отца, как никто, верил, что Коб может справиться с любой напастью даже без помощи Древних. И отец проникся этой верой, он воспрянул духом. Сын стал для Владыки советником и опорой. Больше Коб не видел в нём мальчика, лишь мужчину. Он говорил с ним, как с равным и доверял ему, как себе.