– Нашел чем хвалиться, – с укоризной посмотрев на Тимоху, произнес Пафнутий, – поэтому турки так и не нажираются, как наши.
– А ты, Пафнутий, наших не трогай, – обиделся за соплеменников Чубатый, – да наши кому угодно фору дадут.
– Мы уже и так дали, – воскликнул Тюлькин, – никто больше нас в мире не пьет.
– А потому и не пьют, что боятся, как бы не окочуриться, – со знанием дела заявил Палыч.
– Ишь, какой храбрый нашелся, – усмехнулся Тюлькин.
– А ты не смейся, – обиделся Палыч, – нам в войну эти самые сто грамм храбрости прибавляли, и жизни помогали сберечь.
– А не выпить ли нам по этому поводу еще по одной, – предложил Пафнутий.
Эдуард хотел разлить остатки Ракы по стаканам, но Чубатый остановил его и, достав из бокового кармана бутылку Столичной, предложил:
– Это пойло оставь на потом, а сейчас давайте выпьем нашенской.
Сидевшие за столом оживились и с благодарностью посмотрели на Ивана.
– Давай лучше нашенской, – раздались голоса.
Выпив Столичной, Палыч вытер рукавом рот и с блаженством произнес:
– Но это же совсем другое дело. Ишь, как она, родненькая, пожигает, прямо жить хочется.
– Да, про Турцию сегодня мы так и не услышим, – с сожалением произнес Бычаркин.
– На самом деле, давайте послушаем Эдуарда, – поддержал его Тюлькин и, обратившись к Эдуарду, – Эдуард, давай про Турцию.
– А можно я еще немного расскажу про полет, – спросил Эдуард.
– Валяй, только немного, – послышались голоса.
И Эдуард продолжил свой рассказ:
– Не успел самолет оторваться от земли, как некоторые пассажиры раскупорили спиртное и приступили к массовому братанию. Вскоре возгласы «Ты меня уважаешь», «Я тебя уважаю», «Ты мой брателла», «И за что я в тебя такой влюбленный» сменились раздражительными «Да пошел ты», «Ах, ты козел», «Ты на кого прешь, сучара». А потом началось выяснение отношений с применением силы. Представляете, на высоте десять тысяч метров то там, то тут возникают конфликты, перерастающие в потасовки. Слава богу, что их удалось вовремя остановить.
В общем, приземлились мы в Анталии поздно вечером, и первыми на борт самолета вошли полицейские. Они повязали наиболее агрессивных и вывели их из самолета.
– А куда они их повели, – спросил Палыч.
– Как куда, в полицейский участок, – ответил Эдуард, – сами понимаете, что отдых для них на этом и закончился.