— И вы серьезно полагаете, что я на это соглашусь?
— Да, мы действительно так полагаем. Неужели вам не хочется
стать главным летописцем новой магической революции?
— Бедные детки. Неужели это необратимые повреждения психики,
последствия страшного военного года? Кстати, ходили слухи, что вы
попали в плен к Упивающимся Смертью. Это правда? Вас пытали
Круциатусом? Может быть, еще не поздно сдаться властям и сыграть на
собственной невменяемости? Получите вместо Азкабана срок в Мунго,
это не так уж плохо...
— Все, Гермиона, — похоронным тоном говорю я. — Рита считает,
что у нас ничего не выйдет. Так что давай мы с тобой быстренько
дадим отбой осведомителям из министерства, вернем мисс Уизли
обратно в Мунго, деньги гоблинам, палочки... а палочки просто
закопаем и пойдем сдаваться.
— Непременно, — в тон мне отвечает Гермиона. — Вот Джин печенье
допечет, чаю выпьем — и сразу в министерство, каяться. Это ж не
какой-нибудь там вшивый Волдеморт, там такие титаны сидят, куда нам
против них.
— Кстати о Волдеморте, — оживляется Рита. — Как насчет
подробного интервью о вашем прошлогоднем скитании по лесам, а?
Страниц так на пять, для воскресного приложения?
— Да легко, — улыбаюсь я. — Вот оставайтесь у нас, и мы вам и
такое интервью дадим, и еще поинтереснее. А потом еще и книгу
напишете о своей жизни в этом доме...
— Было бы о чем тут писать!..
— А то Вы не придумаете! И знаете, в чем прелесть, Рита? В том,
что от наших успехов ваши дела не зависят. В случае нашей победы
назовете книгу «Как я помогала делать революцию», а в случае
поражения — «Страшные дни в плену маньяка». Раскупаться будут оба
варианта, вы же сами понимаете.
Лицо Риты приобретает мечтательно-задумчивое выражение, мы с
Гермионой напряженно следим за процессом ее внутренней борьбы, и
тут — очень вовремя — в гостиную входит Джинни с тарелкой чуть
теплого печенья. Следом появляется Кричер с чайником и пятью
чашками.
— Месяц без практики, а руки все помнят, — хвастается Джинни, и
тут же вопит куда-то наверх, — Рооон! Хватит мечтать, иди чай
пить!
Рита Скитер, по-прежнему пребывая в задумчивости, цапает печенье
с тарелки, автоматически пережевывает и вдруг обращает свое
внимание на Джинни:
— Милочка, не Вы ли автор этого шедевра?
— Разумеется, я. Джинни Уизли. Запоминайте, пригодится.