Я выдавливаю сочное содержимое пакетика в кошачью миску на
микроскопической кухоньке, и пока моя любимица с громким урчанием набрасывается
на своё обожаемое лакомство, наливаю
воду в электрический чайник. Достаю из бумажной коробочки предпоследний пакетик
с мелиссой и бросаю его в свою любимую чашку с Эйфелевой башней на боку. Наливаю
кипяток, и вдыхаю лимонно-мятный пар, поднимающийся дымным облачком над
кружкой. Сажусь за кухонный столик и смотрю в ночное окно, где вдалеке шумит и
дышит моё любимое море. Я делаю небольшой глоток, и вспоминаю, как
давным-давно, наверное, совсем в другой жизни и в другом теле, мы ездили все
вместе в Париж, и жили в самом центре вечного города, завтракали утром тёплыми
нежнейшими французскими круассанами прямо на балконе пятизвёздочного отеля и
любовались на парящую громаду Эйфелевой башни где-то совсем рядом. Мы были в
Лувре, Диснейленде, Версале и в самый предпоследний день я заставила всех вас -
буквально силой потащила за собой, пойти на Эйфелеву башню. Вы все громко
возмущались, упирались, но всё-таки отстояли полуторачасовую очередь, чтобы с
высоты птичьего полёта рассмотреть крошечные бульвары и домики моего любимого
Парижа. Твоего любимого Парижа. И теперь у меня осталось на память одно
сделанное нами селфи, где мы вчетвером еле влезаем в кадр: смеющиеся, с
растрёпанными и развевающимися на ветру волосами, а за нашими спинами взмывает
ввысь прекрасная ажурная стрела инженера Эйфеля... А потом внизу, у подножия
башни, мы купили на лотке у торговца-синегальца две одинаковые кружки. У нас
ведь всё всегда должно было быть одинаковым, правда?
Вечер и чай успокаивают меня, моя милая пушистая Китти
трётся о мой бок, тихо мурлыча, и я
почти готова забыть о всех своих проблемах, как тут тренькает телефон, и я
читаю сообщение от Ланского: «Мы ждём тебя в субботу». Вернувшись обратно в
свою жизнь и малюсенькую комнатку, которую я едва могу себе позволить снимать,
я достаю из рюкзака всё заработанное на сегодня и начинаю пересчитывать. Ну что
же. Я очень надеюсь, что этого хватит до следующего раза...
Смотрю на часы: уже три ночи, и мне остаётся спать всего
четыре часа. Стоя под обжигающе горячим душем я стараюсь смыть с себя все
липкие мерзкие взгляды за сегодня, отвратительные прикосновения Бошана и
приторное дыхание Артура. Моё тело становится розовым и невинным, и я снова
представляю себя беззаботным подростком, укутанным в кокон любви и заботы.
Растираюсь жёстким полотенцем и вижу, как мой порез на бедре снова начинает
кровоточить, напоминая мне о событиях минувшего вечера. С досадой ищу в
шкафчике пластырь, и заклеиваю тонкую ранку несколькими кусочками липкой ленты.
Надеюсь, до утра пройдёт, хотя шрам может и остаться.