Я перебираю и посвёркиваю золотыми бёдрами, пока Бошан
завороженно смотрит на меня снизу вверх, теребя свой колышущийся от возбуждения
ствол, затем ловкими и молниеносными движениями голых ступней расчищаю себе
дорожку на столе: бокалы и вазочки со звоном разлетаются в стороны, а я, упав
на колени перед мужчиной, делаю круг головой, отчего моя грива разлетается в
стороны, задевая шёлковым дождём Бошана. Он глухо стонет, и протягивает руку,
чтобы ухватить меня за ускользающий хвост, но его пальцы лишь гладят мою
золотую чешую на бедре. И тут я незаметным движением выхватываю из своих ножен
мой первый драгоценный кинжал и резко вонзаю его в деревянную столешницу между
своих широко раздвинутых коленей. Бошан одёргивает руку, а я вскакиваю на ноги,
и на самых цыпочках начинаю обходить стол по кругу, отдаваясь ритму танца.
– Так, детка, продолжай, – уже умоляющим глухим шёпотом
молит меня клиент, и я даю ему то, что он просит.
Я снова подхожу к самому краю стола, где он сидит,
развалившись в широком кресле, в мокрой от пота рубашке и готовым на всё
фаллосом, встаю высоко над ним, поставив одну свою ступню ему прямо на плечо,
пока он, замерев, наблюдает, как я в замедленном темпе достаю из вторых ножен
свой кинжал, и, проведя по его острию кончиком своего язычка, падаю перед ним
на стол. Еще доля секунды – и кинжал упирается в основание обвитого голубыми
венами ствола Бошана. Я вижу страх в его глазах. Но ещё я вижу мольбу. И
неудержимое желание. Моё лицо под вуалью остаётся непроницаемым, хотя внутри я
вся дрожу от отвращения. Ещё мгновение, и мне кажется, что его разбухающий на
глазах член лопнет.
«Ещё три минуты», – отсчитываю я про себя, и снова
вскакиваю на ноги, вонзая кинжал в столешницу рядом с первым. Я снова отдаюсь
волшебной восточной музыке, повернувшись спиной к мужчине и позвякивая своими
бёдрами. Я замедляюсь на несколько ритмов, чтобы присесть в центре стола и
сделать несколько кругов грудью и животиком, и вижу, как громко стонущий Бошан
наконец взрывается мутными белёсыми хлопьями, заливая блюдо с персиками и
сливами перед собой. Я стараюсь смотреть сквозь прикрытые веки на это
отвратительное зрелище, но в душе я испытываю облегчение: зверь в клетке
получил, что хотел, и скоро я смогу выпорхнуть отсюда целой и невредимой.