Собеседники (мужики, реже бабы)
недоверчиво хекали, но делали. А что им оставалось? Не хочешь –
заставим, не можешь – научим. А потом обязательно выпорем. Это XIX
век, детка. Бабы здесь в обязательном порядке должны рожать и
работать, а мужики работать или воевать. И никакой бестолковой
демократии!
Попаданец Андрей Георгиевич сам
мысленно хекал и все удивлялся. Ведь все слушаются, никто не
бунтует или хотя бы не прекословят. Молча делают и ложатся под
палки. Во как!
Правда, что-то хорошее было сделано и
самим конкретным крестьянам. Тем из них, кто исподволь работал в
приработках и, что существенно, умел это делать и мог в будущем
получать натурой и деньгами барину, тот, не раздумывая, урезал и
земельный надел и оброк от этого. Ведь общая сумма даже увеличилась
за счет ремесла. А кое-кому, наоборот, увеличивал земельный надел.
Здоровье есть, сила есть, лошади тоже.
В таком хозяйстве земли не хватало
даже с дорезкой доли от бывшей барщиной земли. Дам! Пусть работает,
и получает себе больше хлеба и ему, бедному пока помещику.
Так, а что он получил в общем итоге?
Есть послушные, но очень пассивные работники. Это хорошо. А вот
дальше уже плохо. Лишь проговорены механизмы получения продуктов и
изделий крестьянской промышленности от них к барину и дальше.
Обозначены каналы выручки с туманным результатом.
Вот это слабое место в его
эффективной, в принципе, структуре. Завтра же будем дорабатывать и
искать.
Это было последняя мысль уже в
постели темной ночью. Честно говоря, Андрей Георгиевич наконец-то
пришел к мнению, что секс с незамужними служанками – это даже
хорошо. Без всяких последствий в виде беременности, семьи и
романтической любви. А то ведь так иной раз так иная глянет, что
мужская плоть просто затрепещет.
Но вот сегодня так устал, что ничего
не надо, только спать!
Утром мышцы тела трещали и больно
жаловались, даже те, о которых он не знал. Словно вчера он не
напропалую трещал, буквально уговаривая крестьян, хе-хе, а
мужественно физически трудился. Вот ведь закавыка! На счет
уговаривать он, разумеется, погорячился, но и руками же не
работал!
Кое-как сел в одном дезабилье в
постели, опустил на приятно холодный пол. Этаж был второй, то есть
его пол был для кого-то потолком. Как-то грело, в общем, но после
кровати было все же холодновато.