Спали, между прочим, как и положено
невенчанным – она в гостевом покое, а он в своей постели. Но утром
она пришла к нему рано, когда он еще был в дезабилье и сонный,
лежал в собственной постели. Все же невеста, не чужой человек.
Немного целовались, тоже в таком же ракурсе.
Авдотья – балда, а может быть,
проницательный человек – растрезвонила всем слугам о тихо
сообщенной новости хозяина, что ему пора женится и эта девушка
может быть его женой. Новость была сенсационной, но отнюдь не
невероятной. Барину было уже за двадцать – по тем временам почти
старик для этого дела. Известные красотки, почти наверняка ждавшие,
по примеру Аркадия Митрофановича, приглашения в его постелю,
разочарованно вздохнули, а остальные представители слабого пола в
два глаза и в два уха ощущали, принимали и даже вынюхивали за
господами.
Настя отнюдь не дурочка, жившая все
детство в поместье, пусть и в чужом, быстро все поняла и только
похохатывала, передавая происки слугам.
Были ли это или по вынужденным
эмоциям – ей некому было говорить, кроме него, или с каких-либо
дополнительных намерений, но Андрей Георгиевич слугам энергично,
хотя и без битья, объяснил, что невеста его не актриска какая и не
любит большого внимания.
А так, поместье Насте понравилось.
Детали передачи, конечно, ей не передавали и она откровенно
удивлялась его активной деятельности. В имениях Татищевых в
основном всем этим занимались управляющие. Впрочем, и сами
Татищевы, если хотели, вникали в хозяйственные дела, и Настя
благосклонно щипнула его за мочку уха (не больно).
Больше ей здесь было делать нечего.
Погода барствовать не позволяла, было сыро и весьма прохладно, с
девками она быстро разобралась, узнала даже неудачную попытку
Катерины. Что же еще? Плотские утехи до венчанья им были запрещены
и общество в лице Андрея Георгиевича, Николая I и Александры
Федоровны активно об этом и говорили и запрещали. Оставалась только
жрать и пить, что категорически было запрещено самой Настей.
Диета-с!
Третьего дня девушка стала
интересоваться состоянием его кареты и проезжимостью дорог в
Санкт-Петербург. Слава богу, он выиграл это состязание с
невестой!
Конечно, он не стремился сегодня же
отослать нежданную гостью из поместья. Во-первых, она могла бы
страшно обидеться и отказаться уезжать из принципа. Во-вторых, он
имел к ней определенные чувства. Это была еще не твердая мужская
любовь, а ветреная эмоция легкомысленной молодости. Нет, Андрей
Георгиевич чувствовал, что к нему пришло тяжелое и всевластное
понимание, что без нее он уже жить не может и лучше бы она совсем
жила под его боком, вселила бы, любила, мешала, в конце концов!