Ребята, с которыми я раньше играл, сначала взялись расспрашивать
меня о “колдунстве” Вита, а потом Ганс спросил, правда ли, что
колдун приворожил мою мать и по ночам к ней в окно залетает?
Я кинулся на него с кулаками: плевать, что он здоровее меня, —
нас едва разняли.
Тоже мне, друзья-приятели!
Дни тянулись, пустые и безрадостные. Один, второй, третий,
четвёртый... И каждое утро я впустую ждал новостей. Каждый день
вспоминал: а вот мы с Витом ходили на рыбалку, а потом он учил меня
плавать и нырять. Вит плёл маме красивые венки из первых весенних
цветов и тонких веточек. Вит учил меня искать сокровища по
нарисованным им картам со смешными значками, которые всегда
складывались в подсказки.
От этих воспоминаний делалось разом очень тепло и очень
тоскливо.
Утром пятого дня я помогал маме мыть посуду после завтрака, и
вдруг услышал, как громко зашипела Пушиста в моей спальне.
Я кинулся в комнату. Пушиста стояла у кровати и казалась втрое
больше себя обычной: вздыбленная шерсть превратила её в меховой
серый шар. Шар таращился на окно и шипел не переставая.
А на подоконнике сидела птичка. С ней что-то было не так. Я
опасливо сделал шаг к окну. Пушиста завыла.
— Сынок, что там? — мама остановилась в дверях.
— Сейчас посмотрю, — отозвался я.
При маме трусить никак нельзя, потому пришлось решительно
сделать оставшиеся два шага и посмотреть на птицу.
Это был птичий скелетик в клочках коротких серых перьев.
Маленький череп повернулся, словно птица хотела посмотреть на меня
пустой глазницей. Затем открылся жутковатый клюв, и я заметил
свисающий из него обрывок ткани.
Мёртвая птица неуклюже подпрыгнула и упала горстью костей и
перьев вокруг свёрнутой в крохотный рулон тряпочки.
— Что там, Эдди? — повторила мама тревожно.
— Птица, — я смахнул кости с подоконника, а обрывок ткани
спрятал в кулаке.
Повернулся к маме и постарался улыбнуться как можно беззаботнее.
Врать маме нехорошо, но мне сначала нужно разобраться, что тут
творится, а потом я всё ей расскажу.
— Опять вороны дразнят бедную кошку? — рассмеялась мама и
погрозила уже успокоившейся Пушисте пальцем.
Я сунул принесённое мёртвой птицей в карман и поспешил на
кухню.
Еле дождался, пока мама отправится в мясную лавку, и осторожно
вынул ткань. Я почему-то был уверен, что это странное послание
связано с Витом.