Красавец
же Пьетро оказался галантным кавалером, который рьяно принялся ухаживать за
Луминицей, подолгу застревая взглядом на ее милом личике, а также и на
полуобнаженной груди, чем заставлял Луминицу то и дело очаровательно розоветь.
Пару раз их руки касались, причем Луминице даже показалось, что это было
сделано Пьетро нарочно, и девушка каждый раз вздрагивала, чувствуя, как огонь
пробегает по ее жилам.
К
тому же Пьетро оказался приятным собеседником. Он говорил с ошибками,
произносил некоторые звуки странно, а интонация порой была неестественной.
Однако акцент юноши звучал необыкновенно мило и как будто обволакивал сердце
Луминицы, заставляя его то биться сильнее, то, напротив, замедлять биение.
-
Я приятно поражена, господин Грацелли, как хорошо, нет, как превосходно вы
говорите на нашем языке, - не могла не признаться она, - Я ведь полагаю, что вы
жили много лет…
-
Моя родина Венеция! – с жаром подхватил Пьетро. - О, это чудесный город,
синьорина! Лучший на свете. Город залитых солнцем изумрудных каналов, веселых
карнавалов, изящных женщин и остроумных мужчин. Впрочем, я вижу, что вы тоже
питаете склонность к моей родине, - заметил он с улыбкой, кивнув на наряд
Луминицы. - Я могу с уверенностью сказать, что ваше платье пошито по моде этого
года.
-
Да, мой брат… - Луминица едва не запнулась на этом слове, но справилась с собой
и продолжила говорить уверенней, - любит все венецианское. Будь то украшения
или одежда. Он даже нанял мне учителя, который обучил меня немного тосканскому
наречию.
- SantaMaria! –
всплеснул руками Пьетро. - Leiparlanellamialinguamaterna? –
спросил он, тут же переходя на родную речь, - Incredibile!¹
- Posso… moltopoco… - выговорила Луминица, с трудом припоминая слова. - Hostudiare… moltotempofa².
И
она покраснела, поняв, что кнез был все же преувеличенного мнения о ее знаниях
и языковых способностях. Почему-то в памяти всплывали только разные
двусмысленные выражения из ее любимой книги, но по понятной причине блеснуть
ими Луминице не приходило в голову.
- Incredibile!³ Я не мог и вообразить, что встречу здесь, в чужой… пока чужой для меня
стране такой brillante⁴! За вас, синьорина!
И
он с воодушевлением опрокинул кружку.
-
Я отойду присмотреть за лошадьми, госпожа, - заметил наевшийся Михай, вставая.
- И за слугами. Боюсь, как бы они не переусердствовали с цуйкой. А нам надо
дотемна быть в замке.