Луминица
только кивнула ему, даже не повернув головы, и продолжила разговор с Пьетро.
-
Я вас понимаю, господин Грацелли, - согласилась Луминица. - Чужие нравы, чужая
одежда, язык – все чужое. К этому трудно привыкнуть.
-
Ну я бы так не сказал. Хотя, конечно, еда… Да и напитки… Разве они могут
сравниться с благородными винами моей родины? А здесь… Эта цуйка, эта харинка…
К тому же ни одной порядочной гостиницы. Простите, что я жалуюсь, синьорина, -
Пьетро развел руками с такой милой непосредственной улыбкой, что Луминица тут
же простила ему все, решительно все на свете. - Спать приходится черт знает на
чем. Diomio!⁵ Но
признаюсь честно, - и Пьетро чуть придвинулся на лавке к Луминице. - Признаюсь
честно, что вот эти минуты вознаградили меня за тяготы пути.
-
Что вы имеете в виду, господин Пьетро? – покраснев, спросила Луминица и
опустила глаза под пылающим взглядом юноши.
- SantaMaria!
Разве можно высказаться яснее? Lei e come scesa del quadro un pittore bella creatura
del Dio! Quegli occhi assomigliano al mare della mia patria, cosi transparent e
luminosi! Questeditamagresimili…⁶
Тут
он попытался взять покрасневшую от смущения Луминицу за руку, но она решительно
отняла свою руку и отодвинулась от своего визави.
-
Господин Грацелли! – дрожащим голосом произнесла Луминица. - Мне не подобает
слушать от вас подобных слов, а вам не следует их произносить.
-
Молю простить меня, госпожа Ченаде! Прошу простить как мою искренность, так и
мою несдержанность.
И
Пьетро отодвинулся от Луминицы, не спуская, однако, с нее своего обжигающего
взгляда.
-
Ваше путешествие было мирным? – продолжила Луминица, стараясь вернуть разговор
к нейтральной теме.
-
О нет! – засмеялся Пьетро. - Когда-нибудь я напишу целый роман о своих
приключениях. О своих невзгодах и несчастьях, которые обрушилась на меня…
Громкое
покашливание Адоржана Вереша привлекло внимание девушки. Луминица заметила
выразительный взгляд товарищей Пьетро, которым они как будто упрекали друга в
излишней болтливости. Тогда Пьетро пожал плечами и рассмеялся.
-
Но это будет когда-нибудь. Да и будет ли интересно прекрасной даме слушать о
моих невзгодах?
-
Отчего же нет?
Пьетро
улыбнулся.
-
Тогда расскажу, но совсем немного. Давеча снова не обошлось без приключения.
Самого темного, самого пугающего, я бы сказал, самого мистического характера.