- Ты украл её, Мартин? - княгиня воззрилась на него с
изумлением.
- Простите, госпожа, простите… - повторял мальчик, не объясняя
ничего толком.
Дворецкий молчал. Со стороны за всем этим безучастно наблюдал Ай
(он лишь ответил на приветствие княгини и больше не проронил ни
слова, отрешившись от происходящего). Пытаясь прекратить начавшуюся
уже истерику, я заговорила:
- Безусловно, было бы лучше, если бы Мартин поставил меня в
известность, что взял эту вещь, но…
- Это моя вина, - раздался глухой голос.
Мы все разом обернулись. Ай смотрел прямо перед собой, но явно
обращался ко мне.
- Что ты сказал? - возможно мне послышалось?
- Это моя вина… госпожа…
И при этом продолжает вести себя как статуя. Ни тени эмоции на
лице. Словно говорит о чем-то обыденном. В чём может быть его вина,
если мальчик стащил красивую, но ненужную мне вещь? И эти глаза
его… Брр. Скорее всего, дело в полосках и ошейнике, поэтому так
смотрит и ведёт себя. Когда-нибудь возможно сниму их с него, а
пока…
- Я не договорила. Безусловно, было бы лучше, если бы Мартин
поставил меня в известность, что взял эту вещь, но я всё равно
разрешила взять им, что захотят, и эта чашка мне не дорога, поэтому
не вижу ничего страшного.
Мальчик поднял на меня заплаканные глаза, полные изумления. Я
присела и, подняв чашку, протянула её ему, даже попыталась
улыбнуться. Хотя это скорее от того, что хотелось перед княгиней
показаться лучше, чем я есть. Дрожащей рукой он принял её и спешно
положил в свой мешок, словно боясь, что я передумаю.
Ай сделал шаг назад.
Княгиня мягко подняла пальчиками его подбородок и заглянула в
глаза.
- Мартин, почему ты не сказал Марион, что взял её вещь? Даже
если она разрешила, нужно было предупредить, - и тут же, видя, что
ребенок начал дрожать, добавила, - мы не ругаем тебя сейчас, просто
разговариваем.
- Госпожа… это... это моя…
- Не бойся, Мартин, тебя никто не накажет, скажи прямо.
- Это моя чашка, госпожа… Единственное, что осталось на память
от мамы… Я привез её сюда с собой от прежнего хозяина…
- Это же чудесно! Тогда почему ты так испугался, Мартин?
- Госпожа… Госпожа никогда не спрашивала…
Стало и так ясно, что он говорит о моей тётушке. Судя по реакции
Мартина, наказывали без разбору, за что именно. Вся эта ситуация
ужасно напрягала, и мне хотелось поскорее сбагрить с себя часть
ответственности в виде двух рабов.