Не обращая внимания на брюзжание сытого и потому ленивого Громова, я собрала грязную посуду и мусор и отправилась в туалет – мыть тарелки. Гр-р пошел со мной, не переставая ворчать:
– Достаточно было все свалить в корзину! Ты же не собираешься тащить это в самолет? Ты сама Вовке сказала, что корзину бросим! Проводник бы и помыл, если ему тарелки нужны, – А, понял! – сказал Громов через некоторое время. – Как я забыл! Я же видел, как ты зимой отнесла на помойку свои старые сапоги, предварительно хорошенько почистив их кремом, чтобы люди не подумали, что, одаривая их таким образом, ты смотришь на них барственно, презрительно, надменно или заносчиво.
– А ты что, шпионил за мной?
– А как же! Глаз с тебя не спускал.
– Зачем?
– Хотел о тебе побольше узнать.
– И много может рассказать подглядывание?
– Много. Я, например, тогда узнал, что у тебя никого нет. Имею в виду, мужчины нет.
– Может, я его тщательно скрывала!
– Как это – скрывала? Где? В Энске?
– В Энске…
– Нина, ты серьезно?
Мы уже сидели в купе. В корзине на столике позванивали бокалы. Я встала, чтобы засунуть между ними салфетки – бесконечное дребезжание на меня действует угнетающе.
– Нет, ты скажи! – Громов держит меня за руку, мешая устранить стеклянное треньканье. Но бокалы перестали бренчать сами собой – поезд еле тащится и наконец останавливается.
Из нашего окна открывается вид на побеленный дощатый забор, освещенный одинокой электрической лампочкой под жестяным колпаком. Она свисает откуда-то сверху, слегка покачиваясь на ветру. Сразу стало тихо.
– Интересно, где это мы? – спросила я, прилипнув к окну, чтобы рассмотреть вокзал.
Наш последний вагон стоит далеко от перрона, и даже здания вокзала не видно, не то что вывески с названием населенного пункта.
– Интересно ей… А мне интересно, как это я прошляпил твоего мужика? Убил бы! – возмущается Гр-р.
Свет от вокзальной лампы бьет прямо в наше окно, и все предметы в купе вдруг стали плоскими и утратили цвет, превратившись в черно-белую фотографию. Я не захотела смотреть на двухмерное изображение Громова, задернула штору и включила светильник над своей полкой.
– И кого бы ты убил? – Я повернулась к Гр-р, стараясь не рассмеяться: у Гришки совершенно серьезная физиономия со съехавшимися к переносице бровями.
Тут наш вагон дернулся, и я оказалась у Гр-р на коленях.