Эйнджела
критически оглядела репликанта и добавила:
— Но в
этом шлеме ты вряд ли смешаешься с толпой.
— Я могу
включить режим маскировки… — буркнул сержант, прекрасно понимая,
как жалко звучит этот довод. Но продолжал цепляться за любую
возможность оттянуть неизбежное — снять шлем и показать
лицо.
— Если
под шлемом не две головы — его лучше снять, — посоветовала
Эйнджела.
— Мне
лучше его не снимать, — признался Чимбик. — Так, во всяком случае,
говорят люди из группы контроля. Я —урод.
Его
признание не произвело на Лорэй особого впечатления.
—
Значит, не сложно будет смешаться с толпой, — пожала она плечами. —
Уродство в мире встречается чаще, чем красота. Сама жизнь
уродлива.
Её слова
заставили Чимбика задуматься. До сих пор он воспринимал уродство
как оскорбление, а не как описание действительности. И не как
распространённое явление, своеобразную норму, данность жизни.
Чимбику по-прежнему не нравилось бытьуродом,но мысль о том, что даже среди людей
это обыденность, немного утешала. Он задумался, сколько из
встреченных им людей обладали качествами, которые можно счесть
уродством, и не нашёл ответа.Он
встречал людей, чей внешний вид был противен репликанту: ожиревшие,
лишённые нормальной подвижности, явно нездоровые.Но их облик не вызывал яркой негативной
реакции у окружающих. Значит, то, что он сам считает
уродством, не воспринимается таковым гражданскими. Так может, и его
представление об уродстве некорректно?
Но
почему тогда люди из контрольной команды называли егоуродом? Возможно ли, что дело в их субъективной оценке и
желании оскорбить лично его? Ответов не было, а способ проверить —
лишь один,и тот неизбежен. Лорэй права — он не может слиться
с толпой в боевой броне.
Выбрав
нужную иконку меню, Чимбик моргнул, и шлем разошёлся, открывая лицо. Сержант машинально дёрнул
подбородком к правому плечу, но остановился и взглянул в глаза
Эйнджеле. Та спокойно разглядывала его, как когда-то Блайза. Разве
что чуть дольше, чем брата. Но в глазах девушки не было и намёка на
отвращение.
Лицо
сержанта не отличалось от лица Блайза ровно до того дня, как
разорвавшийся рядом снаряд оставил жуткую отметину. Правая сторона
лица репликанта походила на грубую карту речного русла из-забагрового келоидного рубца. Один
“рукав” начинался на середине лба, дугой шёл к углу рта. От него на
уровне виска отходил второй Г-образный “рукав”, заканчивающийся над
ухом. Роль “притоков” досталась сетке узких борозд на скуле, виске
и над верхней губой.