Стены
были увешаны картинами со сценами охоты, чучелами голов животных и оружием.
Взгляд задержался на оскаленной морде медведя. Я как зачарованная смотрела ему
в пасть. Таксидермист постарался на славу – медведь вышел как живой.
— Нравится? — услышала вкрадчивый голос. —
Могу попросить сделать для тебя чучело из той собаки.
Я повернулась на голос. Андрей чисто
по-мужски развалился в кресле, с интересом наблюдая за мной.
Я привыкла, что мужчины дарят девушкам
цветы, а тут в качестве подарка мертвое животное. Так себе ухажер из Андрея
Ветрова.
— Не стой у порога, — мужчина жестом пригласил
меня в кресло напротив.
Я не двинулась с места. От напряжения тело
отказывалось подчиняться. Сделай я шаг, непременно упаду.
— Мне нравится твоя манера во всем мне
перечить, — мужчина постукивал пальцами по подлокотнику. — Я порядком устал от
подхалимов. А вот ты, Света, искренняя в своих реакциях.
— К чему комплименты? — произнесла я. — Вы
ведь пригласили меня не ради светской беседы.
— Вот как, — я не видела его лица, но могла
поклясться – он улыбается. — Не терпится приступить к делу?
Мгновение, и Андрей оказался на ногах. Двигался он со звериной грацией. Наверное,
на досуге занимается каким-нибудь восточным единоборством. Сейчас это модно.
— Прежде чем вы…, — я запнулась, не находя
подходящего слова для того, что должно между нами произойти. — Я хочу сказать,
что презираю вас. Вы – гость в этом доме. Мы встретили вас, развлекали, кормили,
но вам этого мало. Вы решили развалить нашу семью. Это ваша благодарность?
— Рома мог послать меня куда подальше, —
заметил на это мужчина.
— И лишиться всего? Вы бы его растоптали.
— Но у него осталась бы ты, Света.
Мне нечего было возразить. В глубине души я
думала так же. Все доводы о том, что Рома заботится не только о себе, но и о
сестре, а еще о наших будущих детях, которых надо как-то растить, меркли перед
простой истиной – муж отрекся от меня.
Слезы злости и отчаянья рождались всхлипами в
горле, давили на солнечное сплетение, словно вода на стены плотины. Я пыталась
их сдержать, но они были сильнее. Против воли они хлынули из глаз, и комната
подернулась пеленой.
— К чему этот спектакль? — мужчина подошел и
стер слезинку с моей щеки. — Я не чудовище. Больно не сделаю. Даже наоборот.
Еще ни одна женщина не жаловалась на мои ласки.