Лишь один вопрос из любопытства: а были ли эти привязки?
Вопрос - и тот риторический.
Пару раз, мне казалось, я видел этих людей, которые в моём
прошлом назывались членами моей семьи. Странное впечатление...
...Как едет пространство перед глазами... От боли, от
голода...
Если и пытаюсь соображать что-то, то в редкие проблески
сознания.
Чаще вижу мир сквозь мутную плёнку, которая не смаргивается... И
вижу его бездумно, потому что думать больно, будто кто-то не хочет,
чтобы я приходил в сознание.
...Измениться легко.
Ранее быть отглаженным, выбритым типом в идеально подогнанном по
фигуре костюме, сияющем от чистоты. Тот прошлый "я" умел говорить
по какой-то маленькой коробке, сидеть за какой-то вычислительной
штукой и пялиться в нечто, кажется называемое экраном... А сейчас я
стал грязным тем, что банально называется вонючим отбросом
общества; с глазами, больными от всякой, как думают обыватели, явно
принимаемой дряни. Ко мне никто не подойдёт, чтобы попытаться
узнать, а не был ли этот дурно пахнущий обломок достойным членом
общества... Что и хорошо...
Потому что глаза мои больны не от "всякой дряни".
Чёрт, как разъезжаются мысли...
Как и мои обветренные, опухшие от жёстких прикусываний губы
постоянно разъезжаются в идиотской ухмылке, отчего они снова и
снова лопаются с резкой короткой болью, и на подбородок снова и
снова течёт щекочущая кровь. Весело... Быть носителем чужого мира.
Быть окнами-глазами чужого мира. И – больно: иметь слишком узкие
окна для нередких попыток прорваться... Или мне это только кажется.
Но в этом случае не сошёл ли я с ума?.. Весёлый сходняк.
Когда на меня накатывает - то есть тот мир совершает попытки
прорваться, рядом со мной лучше не находиться. Похож на беглеца из
жёлтого дома, которого в неподходящий момент застал приступ. В
момент пика, когда обычно в палату вбегают санитары и делают всё,
чтобы усмирить без лекарств. Пытаются. И тогда чувствуется их
жалость. Кто-то может возмутиться – жалость? Когда дюжий скуловорот
едва сдерживается от желания убить несчастного больного человека?..
Я считаю это жалостью. Видеть, что происходит с человеком воочию,
когда его ломает чисто физически, а катушки его сознания уже не
только размотаны, но и трещат каркасами – вот-вот сломаются...
Тогда желание убить – это милосердие.