- Мы, что, ночью пойдём? – спрашивает
Горохов у стоящего там же на палубе Сурмия. И как раз в эту секунду
вместо ответа у него под ногами мелко завибрировала палуба,
загудел, пока на низких оборотах, мотор.
- Да, лоцман гарантировал, что на
мель мы не сядем, – отвечает капитан.
- Гарантировал? – уполномоченный
всматривается в черноту, что лежит перед ними. – Тут же ничего не
видно, у него, что, инфракрасное зрение?
- Насчёт зрения он не говорил, сказал
только, что хорошо знает все притоки, – капитан, чуть помолчав,
добавляет: – Он говорит, что пока дойдём до Чусовой, уже рассветёт,
а тут, на Большой реке, он все мели наизусть знает.
- Рискуете, - сухо замечает
уполномоченный. Он всё равно сомневался в необходимости устраивать
заплывы и манёвры здесь, среди заводей и отмелей.
- Торопимся, - спокойно поясняет
капитан. Сурмий явно не видел опасности, а может, ему было всё
равно.
Горохов мог, конечно, спросить, чья
это инициатива, но какой смысл, и он сам, и этот армейский капитан
знали, кто готов был рисковать ради выигрыша трёх часов.
Всё, швартовы отданы, матрос на
палубе собирает канаты в бухты.
- Давай помалу, - говорит лоцман в
рацию, говорит громко, так что все вокруг слышат. – Малый
назад.
И двигатель сразу ожил. Вязкая,
липкая от оранжевых амёб вода пошла небольшой волной, которая
негромко шлёпнулась в причал, и большая лодка стала медленно
отваливать от пирса.
- Давай, давай, - продолжает лоцман,
- помалу, помалу…
И судно потихоньку сначала отошло от
берега, потом развернулось и пошло по течению к Большой
протоке.
***
Солнце уже встало, когда они наконец
вышли из мощного течения Камы и свернули в медленные воды
Чусовой.
- Пермь, - говорит капитан судна
Горохову.
По правую руку в утреннем солнце
подымались первые развалины некогда гигантского города. Бетонные
обломки стен в утренних лучах кажутся розовыми.
- Да, вижу, - говорит уполномоченный,
а сам удивляется капитану: как только вошли в Чусовую, он сам стал
к рулю, отправив матроса на скамейку отдыхать.
«Когда он только спит?».
В Чусовой течение потише, лодка пошла
побыстрее.
- Лево два, лево два…, - доносится из
рации, что висит перед капитаном, - к серёдке, к серёдке держи…
- Держу на центр, - отвечает капитан
лоцману.
Старший уполномоченный смотрит то на
развалины, то на бурую воду реки, под которой то и дело бледнеют
проплешины песчаных мелей.