-Вот значит, болезный, откуда ты
вылез такой красивый и смелый, – с комиссарским прищуром взглянул
на гостя хозяин кабинета. Пацан оказался всего лишь дутой
пустышкой, от которой не было особого толка. – Ладно, а что там с
настроениями?
Судя по юнцу, в Петербурге царили
шапкозакидательские настроения, которым не было конца и края. На
дворцовой площади перед зимним дворцом проходили бесконечные
парады, яркие представления. Придворные уже делили новые
территории, награды и должности. Сочинялись восторженные вирши
гениальном батюшке-государе и его особом таланте в управлении
государством. Грезившие военными победами юнцы просились на юг, а
экзальтированные дамочки им вышивали кружевные платочки.
- Б...ь, как на лёгкую прогулку
собрались… Предупреждал же Большого Папу, что нечего с турками
приборами мериться. На кой хрен нам, вообще, эти проливы?! А
Валахия с Молдавией? Из-за вина и петрушки? Зачем наших солдатиков
класть? Еще бабы нарожают? - рычал он, ни на кого не обращая
внимания. А зря, ведь там было на что посмотреть. Горец с тревогой
глядел на господина, а посланник столицы, вообще, - с испугом. -
Вот же уроды! Элита, б…ь! Зажрались! С золота жрать, в золото срать
и в золоте трахаться – мечта, мать вашу! Не элита, а элитка!
Карлики, во главе с Колей Первым!
А когда начал выдыхаться, вдруг гость
оживился. Буквально недорезанным свином визжать начал.
- Якобинец! Мятежник! – орал тонким
голоском юнец, тыкая пальцем в имама. – Что ты смотришь?! – орал он
на горца. – В кандалы его! В холодную! Вяжи! Немедленно! А-а-а…
От легкого тычка по затылку юнец
закатил глаза и свалился на пол. Горец после удара удивленно
посмотрел на свой кулачище. Мол, вроде бы легонько тюкнул, а тот
сразу и сомлел.
- Хаджи, у этого нашел, - Ибрагим
протянул небольшую коробочку из золота, украшенную кроваво-красными
опалами. – В портах прятал, кутак!
После легкого нажатия на выступ
коробочка открылась, показав свое содержимое – небольшие сероватые
таблетки. Морфий[1]!
- Ба! Нарик! Вот, оказывается, почему
ты такой резкий, смелый и наглый, - догадался мужчина, опознав
таблетки морфия. Встречался уже с этой гадостью. – В холодную этого
урода! В отдельную камеру, на хлеб и воду! Приставить к нему
глухонемого тюремщика, чтобы ничего не передать, ни сказать не
смог! Убери его с глаз моих!